Когда-то был человеком

Когда я в ответ предложил кричавшему устранить эту вопиющую несправедливость и, не сходя с места, поменяться своим положением и доходами с каким-нибудь рабочим, большинство разразилось озлобленными негодующими криками. Мне удалось утихомирить их обещанием «в качестве компенсации исполнить произведение из репертуара классического кабаре, посвященное 1 Мая и вышедшее из-под пера Курта Тухольского». Речь шла о «Буржуазной благотворительности», музыку к которой написал Ганс Эйслер, песня завершалась призывом: «Вступай в борьбу!» Я вообще-то не намеревался исполнять ее перед предпринимателями. Я полагал, что в ответ они бы лишь снисходительно улыбнулись. Случись это в начале сегодняшней программы, это опасение, без сомнения, оправдалось бы. Но сейчас, после заключительных аккордов, началось светопреставление. Восемь или девять господ набросились на меня с гневными упреками. Остальные сцепились друг с другом. Яростные споры и страсти разгорались – и чем дальше, тем больше. Завязались жаркие позиционные бои – такое увидишь нечасто, когда имеешь Дело с публикой из высших слоев общества.

Во время своего выступления я обосновал известный тезис, что капитал охотно склоняется к тому, чтобы в случае нужды задействовать фашизм в качестве аварийного тормоза, когда другие более элегантные решения, служащие увеличению прибылей, оказываются безрезультатными. Во время первой же дискуссионной баталии после моего выступления ко мне подошел владелец «небольшой фабрики в Баден-Вюртемберге, приносящей средние доходы». К сожалению, я не знаю, что он вкладывал в понятие «средние доходы»: вероятно, сверху на это дело смотрят иначе, чем снизу. Все всегда зависит от точки зрения.

В отличие от своих собратьев по классу этот господин вел себя неагрессивно и держался благожелательно. И он объяснил мне, почему. «Вот это сравнение насчет аварийного тормоза меня убедило. Это ведь действительно так. Для себя я сегодня решил: если когда-нибудь придется выбирать – или фашизм, и я могу сохранить свое предприятие, или социализм, но тогда, разумеется, я его лишусь, – так вот, если встанет такой вопрос, тогда я из соображений гуманности выскажусь в пользу социализма».

Я не сумел объяснить человечному предпринимателю, что имеются еще и другие основания, свидетельствующие о гуманности социализма, так как на него тотчас же обрушился шквал возмущения. О выдержке и самообладании не могло больше быть и речи.

И хотя миссионерская деятельность среди фабрикантов не входила в мою задачу, я с полным правом мог записать вечер в клубе «Капитал» в число удавшихся. Мы с Кристель могли под конец незаметно исчезнуть, испытывая чувство удовлетворения. Дебаты о политике среди власть имущих продолжались и после нашего ухода.

Позднее среди капиталистов, судя по всему, было много разговоров о моих методах работы. Это наглядно проявилось в 1983 году, когда я вместе с другими товарищами по искусству принимал участие в вечере солидарности, устроенном для бастовавших рабочих бременской верфи «Везер АГ», захвативших предприятие. В опубликованном позднее дневнике, содержавшем хронику событий, можно было прочитать:

«Вне всяких сомнений, программа была превосходной. Приехал Дитрих Киттнер. Из-за него все мероприятие чуть было не сорвалось. Директор Шульц узнал о вечере, только когда начали расклеивать плакаты. У него были сильные возражения против выступления этого кабаретиста, известного всей ФРГ. Он считал, что Киттнер способен поднять всех на классовую борьбу. Однако директору пришлось смириться с тем, что, кроме его приказов, есть еще право и воля бастующих. Его попытка наложить запрет на наше мероприятие провалилась, поскольку верфь в это время находилась в руках рабочих».

Для меня это было важнее, чем какая-нибудь премия в области культуры или приглашение выступить на ганноверской ярмарке.

КАК Я ОДНАЖДЫ ДАВАЛ ВЗЯТКУ КАНЦЛЕРУ

В начале 1975 года поползли слухи, что городская казна, которая постоянно испытывает нехватку денежных средств, великодушно «простила» самому богатому человеку в Федеративной Республике Германии, господину Флику, неуплату очередных налогов в сумме около миллиарда марок. Исходя из принципа равномерности налогообложения – выражение, принятое в мире финансов – и принимая во внимание, что у меня не слишком много денег и нет желания бросать их на ветер, я подумал и пришел к выводу: я, как представитель свободной профессии, вынужденный продавать свою рабочую силу, с одной стороны, и как предприниматель – с другой, точно так же, как и господин Флик, являюсь налогоплательщиком. Посему я решил написать господину федеральному министру финансов письмо, которое, не скрою, было просто озорством. Получить ответ я никак не рассчитывал.

«Уважаемый г-н министр!