Когда-то был Апрель

Только вчера капитана Беркутова назначили командовать мотострелковой ротой. Бывший командир, майор Грибов — был ранен снайпером и место ротного занял новый офицер. Рядовой познакомился с капитаном только вечером на построении. Офицер представился, сказал, что теперь он отвечает за порядок в подразделении, а затем удалился в комнату на третьем этаже, и поговаривают — не один. С ним был высокий майор «Смерша» и две девицы. А отца этих фройляйн они застрелили специально, чтобы не мешал развлекаться. Но рядовой не завидовал. Он знал, что офицерам прощается многое, тем более таким боевым, как новый командир. Что ротный умелый воин — видно сразу.

— Покажи подвал, дальше я сам разберусь, — приказал капитан. — А ты встань за кирпичной кладкой и жди. Время подвигов подходит к концу. Береги свою жизнь, боец. Тебе понятно?

— А сами вы справитесь? Как вы один? — не унимался солдат.

— Я не один. Со мной товарищ «Вальтер», — улыбнулся Беркут и показал трофейный пистолет.

В огромной пробоине было темно. Беркут посмотрел во мрак подвального укрытия, заметив трёх женщин. Возле них собрались дети. Их было четверо. Все не старше семи лет. Капитан всмотрелся внимательней, увидев ещё и пожилого мужчину.

— Капитуляция, господа арийцы. Война окончена, — оповестил по-немецки Беркут. — Если у вас есть оружие, бросайте его ко мне в ноги. Вы обязаны сдаться. Подумайте о женщинах и детях. Примите поражение достойно и прекратите бессмысленное сопротивление.

Русский говорил спокойно, совсем без эмоций — даже ленился. Но самое интересное — он не прятался за стеной. Капитан Беркутов смотрел точно в тёмный проём, не таясь, словно у него в запасе тысяча жизней.

В подвале послышался женский шёпот. Затем заплакал ребёнок.

— Не стреляйте, господин офицер. Я сдаюсь, — хрипло отозвался мужчина и к ногам Беркута упал МР-40 без магазина, прозванный русскими «Шмайсер».

С поднятыми руками из укрытия вышел облысевший немец без головного убора. Его серая шинель без погон и шевронов была на несколько размеров больше положенного. Брюки на коленях были в извёстке и заправлены в новенькие сапоги. На груди шинели видны кровавые пятна.

— Моё имя Хайнц Цимер, — растерянно бормотал почти старик, призванный защищать столицу и фюрера всего месяц назад. — Меня отпустил русский комендант, у меня есть справка… Я служил в ополчении — не в СС. Я не хотел стрелять в вас и в того солдата. Это не моё оружие и патронов нет. Я нашёл автомат под плитой. Здесь, когда-то был мой дом. Вот моя жена Грета, две дочери, внучка и внук. Это моя семья. Я не солдат…

Беркут включил фонарик и посветил вниз.

— Давай в подвал, — подтолкнул немца в спину капитан. Затем он дал команду рядовому: — И ты с нами иди.

Фрау Грета зажгла керосиновую лампу. А подвале, где не было половины потолка и хорошо видно звёзды — стало светло. Все, включая детей, подняли руки, а трёхгодовалый мальчик, не понимая, что происходит, прятал ладошки за спину и дул губы. Он очень хотел спать, но какой может быть сон, если в городе русские.

— Ну и чего ты разбудил меня среди ночи? — спросил у рядового капитан Беркутов. — Баб испугался или вот этого малыша?

Светлый воин погладил мальчика по остриженной наголо голове, а рядовой красноармеец присел рядом, протянул мальцу горсть орешков и по-русски сказал:

— Хочешь? Их из самой Америки привезли. Они солёные… вкусные-е…

Пацанёнок разревелся, но плачем, только поднял настроение всем в этой комнате.

— Да ладно тебе, — успокаивал рядовой мальчишку. — Такой большой, а ревёшь.

Капитан Беркутов почувствовал опасность.

— Документы давай! — приказал он.

— Сейчас-сейчас, господин офицер, — суетился немец, судорожно вытаскивая из внутреннего кармана шинели справку.

Наверху послышался шорох. Посыпались мелкие камни. Беркут бросил взгляд на первый этаж.

На неустойчивом выступе, в переплетении арматуры и битого кирпича стояла худенькая десятилетняя девочка. Её светлые волосы сплетены в две тоненькие косички. Напуганные глазки сверкали страхом. Она разжала пальчики, и вниз в скопление людей упала граната без чеки.

Нет никакого отличия — русские это или германцы. Люди — они герои, когда защищают свою семью. Пожилой немец, не задумываясь, накрыл телом смертельный снаряд. Раздался взрыв, а когда дым рассеялся, капитан Беркутов увидел Милоша. Слав прижимал к себе девчонку, но уже без гранаты, а она остервенело кричала: «Русский! Русский!.. отпусти меня, русский!»

***

— Точно в задницу прилетело. Вот это позор. Меня мужики засмеют. Ну, стыдоба, — причитал рядовой.

Беркут и Милош принесли солдата в госпиталь. Тот лежал на кушетке животом вниз и мучился от мнимого позора.

В подвале погиб только старик, больше никто не пострадал, но один из осколков нашёл свою цель.

— Что же ты такой нежный, — сказала молоденькая военврач, осматривая ранение. — Через неделю будешь в строю. Чего так переживать?

Беркут удивлялся не часто, но сегодня удивился второй раз за ночь.

— Ваша фамилия, Родова? — спросил капитан, пристально изучая лицо доктора.

— Так точно. Военврач Екатерина Родова, — ответила девушка.