Когда-то был Апрель

Светлый пришелец понимал, что рассказы о лешем, жарящем детей на медленных углях, преувеличены. Но пропадали люди. Совсем недавно на лесной дороге погиб отряд из пяти воинов, сопровождавших любовницу князя. Возможно, лихой народец диких кочевников повадился убивать, а, может быть, это что-то совершенно иное. Лишь только мудрый Милош утверждал, что злодеяния вершат нечеловеческие руки. Учёный слав предполагал, что кто-то обречённый и потерявший всяческую надежду зверствует на лесных тропах. Милош грешил на дикого, утратившего разум гзура, того, что когда-то жил в стране викингов.

Горд почувствовал зверя, как только растворился в чаще. Он ощущал присутствие Тёмных духов — злых и очень опасных. Гигант, словно охотничий пёс, ловил зловонные запахи, отголоски чужих стонов и рык нескончаемой ненависти. Слав привязал лошадку к дереву, набросал веток, построив шалаш от дождя и, накрывшись расшитым плащом, лёг в ожидании нападения.

Ждать пришлось недолго. Откуда-то сверху камнем свалился монстр. Горд скинул плащ и увидел перекошенное яростью лицо гзура.

Слав не мог ошибиться, он хорошо помнил это племя. Гигант убил сотни гзуров, но этот Тёмный воин был особенный. Его лицо покрылось рытвинами, бородавками и тонкими просвечивающимися чешуйками. Возможно, гзур проводил много времени в море и потому его тело, словно сливаясь с бурлящей стихией, приняло облик далёких предков, вышедших из океана.

Гзур хрипел, хлопал рыбьими глазами и скалил акулью пасть. Он схватил жилистыми руками Горда за шею и душил, что было сил. Но спустя лишь мгновение, Тагентай понял, что сжал в руках свою долгожданную смерть. Несчастный гзур давно ждал встречи с вечностью, и она пришла к нему. Громадный слав избавит Тёмного от мук навсегда.

Перед тем как убить, Горд услышал, как безумный, но когда-то невероятно отважный воин — прохрипел своё имя. «Я Тагентай. Я сын планеты Гзур, — скрипя острыми зубами, как кончики лезвия ножей, шептал убийца людей. — Меня зовут Тагентай, запомни это имя и прощай слав, и до встречи слав…»

***

Горд рассматривал тяжёлое украшение, кованное ещё на Гзуре. На одной стороне изображён хвост змеи. На другой — хорошо видно, как голова твари, выпустив раздвоенный язык, пьёт из широкой чаши. «Такую задумку можно использовать на эмблеме врачевателей», — подумал Светлый, но быстро потеряв интерес, он повесил амулет на шею дремавшего Милоша и отрешённо посмотрел в потолок.

— Это талисман здоровья, — послышался усталый голос из тела учёного. — Такую вещицу дарят при рождении гзура. На счастье. Для долголетия.

Горд взглянул на спящего друга, затем, словно маятник часов, качнул амулет со змеёй. Тот нехотя, цепляясь за металлическую броню, скрипнул и затих.

— Видел бы ты этого Тагентая. В нём здоровья не больше, чем в плешивой жабе красоты. Ерунда это всё. Предрассудки. Этот мерзавец пещерный урод и убийца. Гнить ему в земле и, чтоб его могилу никто не посетил и не вспомнил.

— И всё же жаль его. Поскольку Тагентай уникален. Сохрани амулет, Горд. Передал его Беркуту.

— Передам. Хуже не станет, — согласился громила и, сняв с шеи Милоша талисман, запихнул его обратно в сумку. — Меня больше интересуют люди… нормальные, обычные люди. Скажи, Милош, почему мы не можем построить рай на Земле? Что нам мешает? И когда, чёрт возьми, мы остановим нашествие чумы? Клянусь своим золотым духом, я делаю всё, чтобы жизнь племён была чиста и богата. Когда же люди будут жить, как предначертано им Светлыми Творцами?

— Мы обязательно построим рай на этой планете. Мы справимся, брат. Необходимо лишь время. И чуму победим, а затем арглов без сомнения победим. Я вылечил сегодня триста пятнадцать человек. Это рекорд, — устало ответил голос учёного слава.

***

Эпидемия, охватившая на западных землях большие и малые города, уносила уже тысячи жизней.

Милош боролся с болезнью, принимая всех хворых, не делая скидок на возраст и пол. Разделяя больных на группы, в первую очередь он лечил детей. Желательно, чтобы у ребёнка или нескольких малышей оставалась в живых мать.

Горд отсекал ещё здоровое население от очага заражения. Такую работу можно назвать адской. Гиганту приходилось дробить семьи. Делал он это безжалостно, зачастую забирая детей у живых, но уже не имеющих шанса на выздоровление родителей. От того слова, которыми он сейчас перебрасывался с Милошем, были язвительны с видимой тенью усталости от грязной работы.

Веттер тоже ежедневно наведывался в поселения русичей и, скрепя эфирным сердцем, выявлял больных, выполняя неблагодарный труд.

Инфицирована была половина населения любого из городов. На лечение элементарно не хватало времени. Приходилось с горечью наблюдать за массовой гибелью своих потомков. Но большую часть русичей удалось вывести из зоны заражения. Здоровых и тех, кого можно спасти, размещали в специальных лагерях, строго соблюдая карантин.

— Скорее бы выпал снег, — тоскливо вздохнул Милош.

— С ледяной горки захотел покататься? — продолжал шутить над собратом гигант.