Когда тебя нет

Все, что мне нужно из лодочного сарая, я приношу с собой за одну ходку. Остатки бензина, дрова, спички и жидкость для розжига.

Я укладываю ее на бок, ладони между бедер, потом расчесываю ее волосы, раскладывая их вокруг ее головы наподобие черного пламени, одну прядь я кладу поверх ее губ, так она еще больше похожа на оригинал. Это красиво. Мне хочется сфотографировать ее, но я запрещаю себе это делать — это улика. Вместо этого я рассматриваю ее в деталях, стараясь запомнить каждую мелочь. В жизни ее черты никогда не были такими спокойными. Пальцем я разглаживаю запавшую меж ее бровей гневливую «Z». Сюда же, сверху, я складываю свои волосы, ведь они отлично горят, а я опасаюсь, что дом построен из пожаропрочных материалов и бензина, который я нашел, будет недостаточно.

Пододвинув диван ближе к камину, я разжигаю огонь, аккуратно сложив дрова башенкой, приятно удивившись, что я все еще помнил, как это делал когда-то мой отец. Рядом с камином я ставлю две канистры бензина и аккуратно складываю вокруг ее вещи, наподобие погребального костра викингов, потом чиркаю зажигалкой, прикуриваю последнюю «Мальборо» из скомканной пачки и кладу перед ней на пол.

Я выхожу на улицу, сажусь в машину и наблюдаю за дымом, уютным столбом идущим из трубы. Морозный воздух пахнет огнем. Потом, минут тридцать спустя, в доме слышится хлопок — это канистра с бензином. Я завожу машину и еду прочь от города, остановившись только в зоне отдыха на другом берегу озера, откуда открывался отличный вид на спящий у подножия заснеженной дюны поселок. Я подъезжаю как раз вовремя, чтобы увидеть красноватое сияние, которое на моих глазах превращается в вибрирующий и гудящий треугольник пламени. Я представляю себе, как настоящее пламя соединяется с тем, что нарисовано на ее тонкой белой коже, как одно плавит другое, поглощает, очищает, исцеляет.

Девочка с белыми волосами вернулась домой, навсегда. Теперь она всегда здесь, и я всегда знаю, где мне ее искать, стоит мне начать скучать по ней. Ей больше никогда не будет больно, ей больше никогда не будут сниться страшные сны. Она останется в этом доме навсегда и никогда меня не покинет. Багровое зарево отражается в свинцовых облаках, испаряя снежинки до того, как они достигают земли. Вскоре вдалеке слышится вой сирен, и в просветах между деревьев сверкают красные и синие отсветы. Я включаю радио и кручу колесико по кругу, силясь найти гармонию в море помех.

Минут через тридцать я трогаюсь с места и по петляющей заснеженной дороге съезжаю вниз с горы. Где-то в середине пути дорогу мне перебегает бурая лисица, недовольно сверкнув горящими глазами мне в лицо.

К тому моменту, как я подъехал, стены уже ввалились внутрь, но я могу опознать кусочек входной двери и ступеньки, ведущие к крыльцу. Я оставляю машину у поворота и пешком шагаю по подъездной дорожке.

— Что здесь случилось? — спрашиваю я по-шведски у одетого в красную куртку пожарного.

— Дом сгорел.

— Ужас. А был кто внутри?

— Один человек. Похоже, бродяга, уснул на диване с сигаретой в руке.

— Бедолага.

Я смотрю на груду дымящихся досок. Я стараюсь запомнить каждую мелочь.

Потом, когда глаза начинают слезиться от гари, я разворачиваюсь и устремляюсь обратно к машине, попутно нагнувшись и зачерпнув с земли горсть пепла.

К утру я уже в Хельсинки. Я бросаю машину в лесной чаще на подъездах к северным окраинам и ловлю попутку на трассе. Семья — отец и двое сыновей-подростков, спешащих на семейное торжество, подвозят меня до метро. В Кампи я захожу в Хесбургер и заказываю большой обед с кока-колой без льда. Усевшись за липкий от разлитой газировки столик, я вхожу в свою почту через безопасное соединение. Писем немного, в основном от Бекки, которая сообщает мне, что они все еще ждут моего возвращения. Я пролистываю немного дальше и среди спама обнаруживаю незнакомое имя отправителя. Это послание от французской полиции, того копа, который расследовал гибель Илая. Он просит меня выйти с ним на связь.

Я набираю его номер с виртуальной сим-карты и терпеливо жду ответ.

— Бонжур, — звучит в трубке усталый голос, на заднем фоне надрывается от плача маленький ребенок.

— Это Серж Винолайнен. По поводу вашего сообщения про мистера Гордона.

— О, месье Веролайнен, спасибо, что позвонили. — Коп замолкает, слышится женский голос, потом детский плач усиливается. — Простите, извините, я выйду на балкон.

Раздается щелчок зажигалки и долгий выход.

— Я не знаю, в курсе ли вы, но мы получили анонимную наводку, что среди похищенных вещей из дома вашего друга был… как это называется… умный ассистент, что-то типа маленького компьютера, который слушает все, что происходит в доме, и записывает некоторые вещи. Нам удалось получить записи с нужных дат.

Он вновь замолкает, в фоне я слышу чей-то недовольный шепот.

— И что на них?

— О, простите, меня снова отвлекли. Сегодня я не на службе, у меня отгул.

— Может, мне стоит вам перезвонить?