Когда стреляет мишень

— А я Николай Алимович. Мои зовут меня проще — Налимыч, или Налим. За глаза, понятное дело. Ты вот что, Алексей.., пройдем наверх.

Поговорим.

— О чем?

— Хотя бы о том, что появилась вакансия после того, как только что уволил двух этих уродов. Из компании Кирюхи Казакова.

* * *

— Выпьешь? — спросил Налимыч.

— Почему бы и нет. Нальете — выпью.

— А теперь о деле. Откуда ты такой прыткий взялся?

— Вообще-то примерно оттуда же, откуда и вы, Николай Алимович. Пока что иных способов воспроизведения потомства не выдумали.

Правда, клонирование практиковали, но так то с мышами...

— Спецназ?

Это прозвучало серьезно и резко, как выстрел. Предупредительный контрольный выстрел в голову, как говаривал в таких случаях Афанасий Фокин.

Влад с готовностью кивнул.

— Воевал?

— Ну да. Афган. Война в Персидском заливе.., в составе американских морпехов. Босния и Герцеговина. Приднестровье. Чечня, разумеется.

Свиридов не врал: он в самом деле рассказывал биографию Алексея Каледина, реального человека, наемника, убитого в девяносто пятом в одной из секретных операций российских спецслужб. Этот человек, чью биографию отдали Свиридову, был отморозок и беспределыцик.

Даже несмотря на то, что к его услугам прибегали и ФСБ, и ГРУ.

Жизненный принцип один: кто платит, тот и прав. Достаточно сказать, что он принимал участие в войне против Ирака на стороне американцев (в то время, как Россия выступала против), потом в Боснии убивал все тех же американцев и их европейских союзничков-миротворцев.

Милый и законопослушный человек.

А биография Каледина — компьютерная распечатка на листе формата А4 — была вложена в паспорт, врученный Владу еще Игорем Анатольевичем Книгиным.

По мере того, как Свиридов продвигался от начала к концу своего боевого списка, лицо Николая Алимовича все более вытягивалось, а затем он хлопнул широкой ладонью по колену и воскликнул, выразив в коротком возгласе целую гамму обуревающих его чувств:

— Ну чтоб я сдох!..

— Зачем же это? — резонно поинтересовался Свиридов. — По-моему, у вас вполне цветущий вид, Николай Алимыч.

— Ничего.., просто давно не приходилось слышать такого послужного списка. Ну что... хотите работать у нас, если, разумеется, это вам подходит?

Николай Алимович аж перешел на «вы», что случалось с ним примерно раз в год. Да и то високосный.

— Кем?

— Пока охранником, — ответил тот. — А там.., там посмотрим.

— То есть?

— То есть для тебя всегда есть перспективы роста. Нет, я все-таки не пойму, в чем фокус.

Вот этот.., со стаканами. Раздавить — это еще ничего, но как ты при этом умудряешься не порезаться, это, конечно, здорово. Не пойму...

— Это как в анекдоте, — сказал Свиридов, — явился «новому русскому» дьявол и говорит: выполняю три любых твоих желания, а ты мне подписываешь договор и отдаешь душу. Ну, «новый русский» говорит: лады. Значит, так, брателло, типа доставь мне пятьсот «тонн» баксов.

Сделано.

Еще, говорит, подгони товарный состав типа с цветными металлами.

Готово.

"И еще, значит, — говорит «новый русский», — документы мне подчисти, а то, понимаешь, налоговая чисто совсем заколебала...

Пропало желание — заплати налоги, вощем...

Нет, мужик, типа я не пойму.., в чем тут прикол?"

Налимыч усмехнулся.

— Ты хочешь сказать, что я не желаю видеть очевидного?

— Ну.., зачем же так серьезно.

— Ладно... Девушка та понравилась? — спросил начальник службы безопасности «Центуриона».

— Которая? Которая киска или которая рыбка?

— Да хоть обе!

— А что, вы хотите предложить их мне за счет заведения? — вкрадчиво спросил Свиридов.

Николай Алимович весело рассмеялся — в который раз за время их короткого знакомства.

— Это зависит от ряда обстоятельств, — сказал он. — Например, от того, примешь ли ты мое предложение. Отдел кадров в претензии не будет.

— Какой еще отдел кадров? Это который принимает на работу в цех станочников широкого профиля?

— Угу. Ну так как? По рукам?

— Мне надо подумать, — проговорил Свиридов и, приложив указательный палец правой руки ко лбу, застыл на несколько секунд в позе роденовского мыслителя. Потом скривил угол рта — все в той же картинно-шутовской манере — и сказал:

— Подумал.

— И как?

— Это зависит от многих обстоятельств, — явно перекликаясь с недавними словами начальника охраны, отозвался Влад. — Как однажды Наполеон спросил у коменданта порта, где при его приближении почему-то не дали из пушек торжественного салюта: «В чем дело?» — «О, тому есть двадцать две причины, сир. Во-первых, нет пороха...»

— Денег, что ль, сколько положим? — быстро спросил Николай Алимович.

— Вы все-таки умеете смотреть в корень проблемы, — сказал Свиридов с тем выражением, который у девушки назвали бы кокетливым. — Двадцать два обстоятельства, но главное все равно — одно.

Николай Алимович назвал цифру.

— Так, так, — резюмировал свое впечатление от услышанного Свиридов, — конечно, это не сокровища Древней Индии и не «Бэнк оф Нью-Йорк», но все-таки порой в жизни приходится довольствоваться малым. Прикажете приступать к исполнению обязанностей с сегодняшнего вечера встреч?