Когда страсть разгорается вновь

Ричард закашлялся:

– Это не было самопожертвованием. Я просто считал, что моим преступлениям нет прощения. Я лишь надеялся: после всего, что я сделал за последние десять лет, ты решишь, что я искупил свою вину, хотя бы частично. Но ты ведь такой злопамятный!

Нумар насмешливо выгнул бровь:

– Что, скажи на милость, ты сделал, чтобы искупить вину? Это я соизволил взяться за детище предателя, чтобы построить корпорацию «Черный замок» для всех нас.

– Ты ничего не соизволил. Без меня у тебя ничего не вышло бы.

Нумар расплылся в улыбке, которую Ричард не видел долгие годы.

– Нет, не вышло бы. И теперь я верю тому, в чем Рафаэль убеждал нас все эти годы. Что мой план спасения не сработал бы без твоей помощи. – В глазах Нумара замаячило осознание. – Ты ждал, пока мы все не выйдем оттуда, чтобы тоже уйти, ведь так?

Дав Нумару возможность прочитать ответ в его глазах, Ричард попытался улыбнуться:

– Мы не слишком-то преуспели в роли заклятых врагов, правда?

Нумар хлопнул его по спине:

– Мы справились как нельзя лучше, дружище!

Беззаботность Нумара больно отдалась в сердце Ричарда.

– Уж ты-то точно. Ты – рядом с женщиной, которую любишь, все время, когда она нуждается в тебе, чтобы любить и защищать ее. Ты разделишь с ней все радости и тяготы рождения и воспитания детей. Ты никогда не бросишь ее, оставив противостоять беспощадному миру в одиночку, как я поступил с Изабеллой.

Нумар нахмурился:

– У тебя были веские причины так себя повести, и она поймет это, как понял я сейчас. Тот факт, что она позволила тебе войти в жизнь вашего сына, только подтверждает это.

– Она может понять, даже простить, но она никогда не забудет того, что я натворил. Она никогда не полюбит меня снова.

Нумар схватил Ричарда за плечо, разворачивая к себе:

– С каких это пор слово «никогда» присутствует в твоем лексиконе? Ты ведь не сдаешься до последнего. Да, ты потерял семь лет жизни своего сына…

Не в силах выносить утешения Нумара, Ричард сбросил его руку.

– Я не терял их, я их выбросил. Когда не поверил ей, не послушал свое сердце, когда бросил ее в руках этого монстра. Я чуть не погубил их с Рико…

– Перестань, Ричард! – оборвал Нумар. Никогда прежде он не называл его Ричардом. – Ты не поможешь им, погрязнув в угрызениях совести. Отныне ты будешь жить, пытаясь загладить вину перед ней и сыном. Судя по словам Рафаэля, мальчик тебя обожает. И она доверяет тебе настолько, что позволяет быть рядом с сыном. Не сдавайся, докажи ей, как сильно ты любишь ее и сына. Когда она поймет, что готова опять открыть тебе сердце, она это сделает. Не опускай руки. Когда она снова дарует тебе любовь и доверие, ничто и никогда не сможет сравниться с этим счастьем. Уж я-то знаю.

Ричард кивал, чтобы только Нумар поскорее отвязался. Он больше не мог вынести ни слова на эту тему.

Довольный, что успокоил друга, Нумар наконец-то отпустил его. А в голове Ричарда настойчиво крутились слова Нумара: «Когда она поймет, что готова опять открыть тебе сердце, она это сделает».

А что, если Изабелла уже поняла, что не готова открыть ему сердце?..

Когда Ричард наконец вернулся в дом Изабеллы, именно она открыла ему дверь. Оказалось, что Изабелла отправила Маури прогуляться с семьей Роуз, а сама осталась, чтобы поговорить с ним.

С дурным предчувствием, спазмом сжавшим горло, Ричард последовал за ней в гостиную.

Как только они сели, Изабелла произнесла:

– Я случайно услышала твой сегодняшний разговор с Маури… с Рико.

Значит, Изабелла все знает… Неужели она собирается запретить ему приходить в ее дом и проводить время с Рико?

От приглушенных слов Изабеллы его захлестнула паника.

– Если тебе нужно мое благословение, чтобы сказать Рико правду, оно у тебя есть, Ричард. Я пойду навстречу твоему желанию быть с ним.

Все внутри у Ричарда будто взорвалось от восторга. Изабелла не гнала его из своей жизни, совсем наоборот! Она стала доверять ему, даря величайшую привилегию объявить Рико своим сыном.

Но… не давала ли она тем самым понять, что этим и исчерпывались их отношения? Он был лишь отцом Рико, а для нее… никем?

В прошлом он вел себя с Изабеллой непростительно плохо, хуже некуда, будто нарочно уничтожая ее чувства к нему. А она заслужила настоящих отношений. Самых лучших. И он совершенно для этого не подходил.

Но в таком случае имел ли он право называть Рико своим сыном? Разве ребенку не было бы лучше без такого отца, как он?

Зачем он вторгся в их жизнь? Чего искал? Искупления? Но это было невозможно. Любви? Он ее не заслуживал.

Если он любил их – а он любил их больше, чем это представлялось возможным, – их нужно было сделать счастливыми. Обеспечить их безопасность. Существовал лишь один способ сделать это.

Ричард с трудом поднялся, пытаясь совладать с пронзившей его болью. Болью прощания. На сей раз – навсегда.