Когда страсть разгорается вновь

Определение «бывшая любовница» резануло ее по сердцу. Еще вчера они занимались любовью… потрясающим сексом, а теперь все было кончено.

– Я ушел отсюда, не собираясь возвращаться.

– И ты принял верное решение. Почему же вернулся?

– Потому что наконец-то узнал правду. И теперь вместо того, чтобы настаивать на прекращении твоей дружбы с Роуз, я хочу быть для тебя и твоей семьи… союзником.

Союзник? Это было прямое… оскорбление после всего того, что произошло между ними.

– Мне не нужны союзники.

– Никогда не знаешь, когда и в какой ситуации они тебе понадобятся. Иметь рядом кого-то столь же влиятельного, как я, очень полезно.

– Не сомневаюсь. Но мне это не нужно. Я способна дать своему сыну лучшую жизнь и обеспечить его будущее.

– Даже если ты не нуждаешься в моей поддержке, ты не вправе принимать решение за Маурисио. Факт остается фактом: он – моя плоть и кровь. И мой единственный наследник.

Изумленно вытаращившись на него, не в силах справиться с нервами, Изабелла выдавила из себя:

– Так ты здесь потому, что решил рассказать ему это?

Именно этот критический момент выбрал Маури, чтобы влететь в гостиную.

– Я взял все свои рисовальные принадлежности!

Не успела Изабелла сказать хоть что-нибудь еще, как Ричард переключил внимание на мальчика.

Чувствуя, как разум плавится от гнева и тревоги, она могла лишь наблюдать, как отец и сын, игнорируя ее, увлеклись общением друг с другом.

Ей оставалось только ждать.

Ричард развернулся к влетевшему в комнату Маурисио, бесконечно благодарный ему за вторжение.

Вопрос Изабеллы поверг Ричарда в смятение. Он понятия не имел, что здесь делал и что предпримет дальше.

А пока Маурисио – его сын – заставил Ричарда невольно расхохотаться, когда кинулся к нему, бросая охапку принадлежностей для рисования ему на колени.

Рухнув на колени, Маурисио упер руки в бока и взглянул на него с едва сдерживаемым рвением:

– Скажите мне, что вы думаете по поводу моих работ. И научите меня что-нибудь рисовать.

– А ты что, Ричард, умеешь рисовать?

Это вклинилась Изабелла. С тем же скепсисом она вполне могла спросить, способен ли он стать невидимкой.

Ричард мельком взглянул на нее:

– У меня много скрытых талантов.

– Не сомневаюсь. – Она пронзила его взглядом, неизменно будившим в нем желание потащить ее в спальню.

Маурисио снова отвлек его внимание на себя, и на ангельском личике мальчика помимо любопытства и решимости отразилась целая гамма эмоций.

Горло Ричарда сжало спазмом, голос стал хриплым:

– Почему бы тебе не показать мне свои лучшие работы?

Маурисио порылся в беспорядочной куче, вытащил какой-то альбом и сунул ему:

– Вот.

Еле сдерживая дрожь в руках, Ричард пролистал страницы. Сердце сжималось, когда он просматривал работы, замечательные для мальчика возраста Маури, доказательство большого таланта… и неразберихи в голове.

Неужели Маурисио тонко улавливал беспокойство своей матери и все подстерегавшие их в прошлом опасности? В его рисунках чувствовались ожесточенная путаница, невероятная любознательность и потребность осознать, что он испытал. А вдруг так проявлялось то, что энергичному и смышленому мальчику не хватало мужского влияния?

Притворяясь, что внимательно рассматривает рисунки, Ричард пытался упорядочить хаос в своей собственной душе.

Наконец он пробормотал:

– У тебя весьма оригинальное воображение, а рисунки просто великолепны для твоего возраста.

Вне себя от радости, Маурисио воскликнул:

– Вы и правда думаете, что я хорошо рисую?

Безудержный восторг мальчика вызвал в нем желание похвалить его еще больше, но Ричард понимал, что не стоит забывать об ощущении реальности.

– «Хорошо» без упорной работы значит немного.

– Я упорно работаю. – Маурисио обратился к Изабелле: – Разве нет?

Ее взгляд лихорадочно метался между ними.

– Да, когда тебе что-то по-настоящему нравится.

Чуть не утонув в глазах Изабеллы, Ричард перевел взор на Маурисио:

– Когда тебе что-то не нравится, нужно работать еще упорнее. Если ты по-настоящему любишь свое дело, работа идет легче, ведь ты наслаждаешься ею. Но тебе не всегда придется делать только то, что нравится. И все равно нужно проявлять лучшие грани своих способностей, все время стремясь к совершенству. Выжимать из себя все силы.

Маурисио внимал каждому его слову, а потом энергично закивал.

Чувствуя, как взгляд Изабеллы обжигает кожу, Ричард перевернул на чистую страницу:

– Чему же я должен научить тебя?

Маурисио всучил ему краски:

– Тому, чему, по-вашему, мне стоит научиться.

Ричард оценивающе взглянул на него:

– По-моему, тебе нужен урок соблюдения законов перспективы, объективного взгляда. – Ричард чуть не усмехнулся. В данный момент никто не нуждался в объективности больше, чем он сам.

– Что это такое? – округлил глаза Маурисио.

– Лучше уж я покажу, чем объяснять на словах. Только нужны карандаш, точилка и ластик.

Ричард и глазом моргнуть не успел, как Маурисио впихнул ему в руку нужные принадлежности и прыгнул на диван рядом с ним, готовясь к первому уроку рисования.