Когда Шива уснёт (СИ)

— Ничего себе… Но… Ладно, потом. Но как он позволил тебе прилететь сюда?

Шав усмехнулась:

— А я и не прилетала. Прошла через портал, который сама открыла, — и так же вернусь через… — она активировала внутренние часы, — полчаса. Аккурат к тому моменту, когда в доме появятся дознаватели. Аш как мог затягивал пребывание на инспекции — но сейчас он уже дома и наверняка отправляет заявление о твоей пропаже. Ребята-интели подчистили «картинки» за три прошедших дня, только вот дальше тянуть нельзя, подлог скоро раскроют. У твоего отца, конечно, есть свои информаторы, именно поэтому мы оказались в курсе решения закрытого заседания Совета. Однако никаких рычагов воздействия на ситуацию нет. Консерваторы слишком заинтересованы в том, чтобы тебя не стало.

Очередной, уже неизвестно какой по счёту удар не пришиб — к этому моменту происходящее воспринималось как будто сквозь слой ваты.

— Но… зачем? Зачем им устранять меня?

— Потому что ты слишком не похож. Ты обладаешь уникальными возможностями. Серые боятся уникальных. А они — серые во всех смыслах. Ты — угроза их представлениям о стабильности и мироустройстве.

Она тряхнула копной густых волос.

— Видишь ли… Дело в том, что… Помнишь, как долго и тщательно тебя обследовали после воздействия «минус-поля»? — Кир согласно кивнул. — А что назначили еженедельные контрольные обследования и от инициации отвод дали, помнишь?

Он пожал плечами, всё ещё не понимая, при чём здесь обследования.

— Ну конечно, помню. И что?

— А то, — Шав сделала паузу, — что у тебя был выявлен коэффициент Творца, аналогов которому нет и не было. Коэффициент Аш-Шера — пятнадцать единиц. Предел нормы. Ты знаешь, что может твой отец. Таких демиургов, как он, всего пятеро. У всех мальчиков, якобы не прошедших инициацию, коэффициенты превышали норму всего на несколько единиц. Этого оказывалось достаточно, чтобы выкинуть их из социума. Представляешь, шестнадцать-двадцать — и всё, в трущобы. А у тебя, — она снова прервалась, чтобы сделать глоток воды, — у тебя, Кир, сто. Сто единиц. Я не представляю, на что ты способен.

Вот здесь, фигурально выражаясь, небо обрушилось на Кира. И — раскололось об его макушку. Вероятно, количество невероятных новостей превысило порог его возможности удивляться, поэтому последнюю сенсацию он принял спокойно. Сто так сто. Освоим. Разберёмся с этим позже, пока же есть вопросы поважнее.

— Шав… Ответь мне на один вопрос. — Кир взглянул на неё пристально. Шав смотрела открыто, лицо её не выражало ничего, кроме готовности слушать. — Какова твоя роль во всей этой истории? Что ты не обычная галма, уже очевидно.

Она улыбнулась с пониманием.

— Резонно. Ожидаемый вопрос. Прости, но пока не могу сказать. Ответ на него ты получишь только после инициации. Вернее, ты всё поймёшь сам.

— Я так и думал. Хорошо. А отец знает, кто ты на самом деле? — Он ощущал, что ступает на опасную территорию, но останавливаться не хотел.

— Да, — произнесла Шав твёрдо и посмотрела на него в упор. — Он знает. Уже лет семь как знает. Единственное место в доме, где нет всевидящего ока Совета, это его спальня. Мы там не всегда занимаемся тем, о чём ты так много думаешь.

Кровь бросилась в голову. Киру показалось, что в комнате разом закончился воздух. Удара под дых — и от кого, от Шав! — он не ожидал.

— Зачем ты так… Я же… я же люблю тебя!

Она резко поднялась и встала напротив сидящего Кира. Вся её поза — сложенные на груди руки, отклонённое назад туловище, взгляд сверху вниз — демонстрировала дистанцию. Он поёжился. Такая Шав — чужая, закрытая — вызывала в нём отторжение. Однако когда она заговорила, голос её звучал мягко и немного устало:

— Я знаю, что ты чувствуешь ко мне. И, поверь, мне больно тебя обижать. Но ты должен понять, что я никогда не буду с тобой в том смысле, которого ты хочешь. Да, ты мой мальчик, и очень дорог мне. Я до сих пор помню, как твоя макушка пахла в младенчестве. Я люблю тебя. Люблю как мать, понимаешь?

Кир сидел, низко опустив голову и бессильно свесив между колен руки. Блаженное отупение пришло и приглушило звуки и краски. «Как мать, — мерно тикало в голове. — Как мать. Надо же, какое везение — то ни одной матери, то сразу две. Что ж, так тому и быть. Спасибо за щедрость».

Когда Шав, присев перед ним на корточки, попыталась приподнять его за подбородок, чтобы посмотреть в глаза, он, избегая её прикосновения, проговорил сухо:

— Не трогай меня, пожалуйста. Я всё понял. Не лезь мне в душу.

Она огорчённо вздохнула — что ж тут скажешь?

После встала — прямая, собранная, целиком сосредоточенная на деле.