Когда рухнет плотина

Гарик Сукачев сменился Таней Булановой. У шофера было ещё штук пять кассет. Если попадем в заносы, хоть не скучно будет. Но этим запасом не пришлось воспользоваться. Снежная гроза кончилась, снегопад приутих, и нигде не застряв, к четверти восьмого мы были у аэропорта, в намешанной колесами грязной каше.

Тут я задумался: а принимает ли аэропорт самолеты? Надо было позвонить из города, но не пришло в голову. Но кажется, мои опасения на этот счет были напрасны. Первым делом я посмотрел на табло в центре зала. Иркин рейс опаздывал, и значит, я прибыл даже с запасом. Но все вылетающие рейсы задерживались, и аэропорт был полон раздраженных и озлобленных людей, а воздух дрожал от гула сотен голосов. Присесть было решительно негде. Некоторое время я потолкался в толпе, потом отправился было в буфет выпить чашку кофе, но и там были очереди. Прошло пятнадцать минут. Отложили ещё один рейс. Люди штурмовали стойки регистрации и справочное окошко, пытаясь что-нибудь выяснить, но на все взволнованные вопросы динамик только квакал неживым голосом: "Все рейсы задерживаются по техническим причинам..." Какая-то энергичная дама, оттеснив очередь, размахивала удостоверением перед стеклянным окошком справочной и кричала истеричным голосом: "Меня муж встречает!" Шла вялая регистрация на местные рейсы, но потом и их отложили. Неожиданно дикторша прочитала новое объявление. Гражданам, встречающим рейс из Москвы, предлагалось собраться у второго выхода. Недоумевая, я двинулся туда вместе с прочими встречавшими - их набралось человек десять. Нам навстречу вышел служащий в форме гражданской авиации, а вместе с ним милиционер.

- Граждане, прошу соблюдать спокойствие и выдержку, - сказал служащий аэропорта. - Десять минут назад с бортом потеряна связь.

Вероятно, я первый догадался, что означают его слова, вернее, интонация, с которой они были связаны. Я почувствовал, что в груди останавливается сердце, и инстинктивно прислонился к стене. У стоявшей рядом со мной женщины расширились глаза.

- Вам плохо? - спросила она, и в следующее мгновение её лицо дико перекосилось, рот раскрылся, она разразилась отчаянным, оглушительным воплем и начала падать. Ее поймали и потащили прочь, а она все кричала: "Нет! Нет! Нет!", захлебываясь слезами, хлынувшими из глаз. Я, преодолевая слабость, бросился к служащему и, едва не тряся его за грудки, потребовал:

- Скажите мне, что... что там случилось? Я должен знать!

Он, тоже побелев, невнятно заговорил:

- Сначала исказились сигналы... Ничего не разобрать... Вроде призыва на помощь... и молчание.

Больше он ничего не успел сказать: на нас нахлынула стихия вскипевшей толпы. Как все это началось, я не заметил. Видимо, услышав женский крик, кто-то бросился посмотреть, что происходит, милиция преградила дорогу, пустила в ход дубинки, и этого оказалось достаточно, чтобы глухое раздражение перешло во взрыв. К счастью, мы находились в тупике перед запертыми дверями. Всех остальных встречавших, в том числе и кричавшую женщину, смыло людской волной. В зале со звоном лопались стекла, что-то трещало, хрустело, вопли, визг. Служащий сумел незаметно открыть дверь и втянул меня за собой. Там уже изготовился к бою милицейский наряд, в бронежилетах, с дубинками наготове. Сухим треском раскатилась автоматная очередь. У служащего выкатились глаза. Кто-то из милиции поспешил успокоить его:

- Это холостыми! - и они кинулись в распахнутую дверь.

- Я вас, кажется, знаю, - сказал служащий, затягиваясь сигаретой, и протянул мне пачку. - Ведь вы Шаверников?

- Да, - я тоже взял сигарету.

- Встречали кого-то?

- Жену.

Он промямлил тихо:

- Наверняка ещё неизвестно... Может, просто помехи...

- Так что случилось, расскажите толком!

Он ответил не сразу, прислушиваясь к доносящемуся из зала шуму, который иногда перекрывали автоматные очереди. Наконец, сбивчиво заговорил:

- Что-то странное творится... Стали искажаться сигналы, не только с того борта, отовсюду... Ни черта не разберешь, шум и абракадабра... А с теми, кто на земле стоит - связь нормальная. И телефон так же, вообще все. Никакой связи с внешним миром, будто заэкранировали. Пытались передать вашему борту, чтобы на другой аэродром шел... Слава богу, он один был в воздухе, следующий только в одиннадцать... А отсюда, конечно, никого не выпускали... Он не отвечал, а потом вроде искаженный "SOS". И вспышку, кажется, видели в том секторе неба... Все. Мистика. Ни телекс, ни спутниковая связь - ничего...

- Магнитная буря какая-нибудь?

- Нет, при магнитных бурях все не так...

Он бросил окурок в урну, избегая смотреть на меня, кивнул, и удалился. Я на вялых ногах выбрался в усмиренный зал, решив ждать точных известий - а что ещё оставалось?