Когда пыль оседает (ЛП)

— Любил? Да откуда вам знать? — ее слова (резкие и колючие) бьют его наотмашь, будто Бриенна сама не понимает, как только такое может сорваться с губ, не заставляя их кровоточить.

— Знаю. Потому что Джейме сказал мне об этом. Его схватили по пути в Королевскую гавань, и именно я был тем, кто освободил его, поэтому и поговорил с ним. И он сам попросил меня сказать вам, что очень сожалеет о том, как именно тогда оставил вас и о чем сказал вам. И что бы вы ни думали о нем, помните: он любил вас…

— Любил меня? — Бриенне жутко хочется опровергнуть его слова. — Он оставил меня, чтобы умереть с вашей сестрой, а это далеко не любовь.

— Когда я был ребенком в Кастерли Роке, — отвечает Тирион, и его глаза туманятся от воспоминаний, — я никогда не понимал своего брата. Нет, всегда любил его, понимаете, он был единственным человеком в том ужасном месте, который не относился ко мне как к какому-то чудовищу, и всегда знал, что он любит меня. И все же он никогда не прекращал издевательств надо мной вместе с сестрой и отцом, хотя и всегда защищал меня от всех остальных хоть кулаками, хоть мечом, — Бриенна с Тирионом останавливаются между двумя палатками посреди лагеря, и все же кажется, что они совершенно одни. Бриенне хочется уйти и оставить Тириона (с его воспоминаниями и оправданиями покойника) одного, но она… не может. Ей нужно знать и понимать, о чем он. — Но потом, много лет спустя, я увидел их вместе и наконец-то понял. Много лет Серсея изливала в его уши яд еще с детства, еще до моего рождения, о том, что они должны быть вместе, что они — это часть единого целого. Что никто не сможет понять его, не сможет полюбить его так, как она. Одна из ее придворных дам как-то начала заигрывать с Джейме, а он продолжал давать ей отпор, как обычно, даже если бы и не был в Королевской Гвардии, и только наблюдал за нашей милой сестрой. И Серсея приревновала его, хотя, помню, и думала, что слишком явно, она подошла к нему и буквально загнала Джейме в угол. Я же направился за ними, чтобы убедиться в их безопасности. Видите ли, возможно, я и презирал свою сестру, но любил своего брата и не хотел, чтобы ему отрубили голову. Я услышал тогда, как она сказала ему, что даже не будь он членом Королевской Гвардии, он должен смотреть только на нее! Услышал, как она сказала: «Они называют тебя монстром, хотя и желают заполучить тебя в свою постель. Не забывай, ты мой! Кто еще полюбит такого монстра, как ты?» И я задался вопросом, а было ли это вообще любовью, которую она якобы дарила ему, потому что из них двоих хранил верность только мой брат. Да и сам Джейме называл ее болезнью, когда мы говорили в последний раз. Болезнью, которую он не мог контролировать. Хотя и пытался.

Бриенна закрывает глаза, чувствуя, как желчь снова поднимается откуда-то изнутри, и слышит его слова в момент ухода: «Она омерзительна, и я тоже».

— Итак, вы видите, сир Бриенна, я хорошо знал своего брата, а любил он именно вас. Даже сказал мне, что никогда не был так счастлив, как в Винтерфелле с вами, но, вот беда… он продолжал слышать в своей голове голос Серсеи и, осознав опасность, не смог его больше игнорировать. Более того, я даже догадываюсь, что говорил ему этот голос, — Тирион задумчиво улыбнулся. — Как хотелось бы, чтоб вы встретились раньше, у вас был бы отличный шанс вырвать его из когтей Серсеи.

Тирион поворачивается, так и оставляя ее стоять там, и его слова еще долго звучат в ушах Бриенны, пока она не приходит в себя и не направляется к командной палатке.

*

Всю ночь Бриенна думает, проворачивая в памяти все, что доверил ей Тирион.

Нет, конечно же, она знала, что отношения Джейме с его сестрой были сложными и не всегда счастливыми для него, но не понимала, насколько они разрушительны, или как сильно она могла оказывать влияние на него. Понятно, что это не оправдывает того, что он сделал, но, по крайней мере, теперь Бриенна понимает, что ей никогда не хватало его. Джейме не оставлял Серсею из-за того, какой — плохой или хорошей — она бы ни была. Это была внушаемая ему годами связь, превратившаяся в самую настоящую зависимость. В его глазах всегда не хватало самого себя.

Даже напоследок он говорил о своей никчемности и об их общей омерзительности, а не о самой Серсее.

Это, конечно, не делает боль меньше, потому что он по-прежнему мертв, но теперь ей легче отпустить свой гнев, прощая Джейме.