Когда проснется Марс

Малая обошла генератор по кругу, на цыпочках шмыгнула между имманес, которые молились у пищеблока. Постаралась не заслонять свет – это она выучила сразу, как оказалась среди своих. Едва не схлопотала по шее, когда однажды это сделала. Да таких и не хотелось беспокоить на самом деле: лица безжизненные, а глаза пустые и яркие, как фары автомобиля.

Пищеблок был узкой комнатушкой с полосой иллюминатора с одной стороны и дюжиной автоматов с другой. Просто черные, встроенные в стену ящики с углублениями посередине. Малая сунула в один руку, и в ладонь шлепнулся прохладный пакет с трубочкой. Без особого энтузиазма отломив её конец, Малая привалилась плечом к иллюминатору.

Снаружи один за другим отцеплялись корабли с боевыми роботами на борту, выстреливали к погруженной в тишину Земле. После удара энергопушки планета казалась пустой, и ей это шло. Спокойствие, даже какое-то мёртвое величие. Один бок затенён, ближе к экватору циклопьим глазом смотрит Ливийский разлом. Остался после выстрела с орбиты, вспомнила Малая из учебных программ.

Голос лектора сам зазвучал в голове. «Разлом образовался в пять тысяч шестисот девятом году после того, как по высочайшему указанию императора Тиберия Ливия Друза флотилия Имперской Внешней Сферы применила по отношению к планете оружие класса V. Удар был направлен на центр повстанческой деятельности Старой Земли. Он вызвал незначительное смещение тектонических плит, которое, по утверждению некоторых учёных, привело к ухудшению климатической обстановки на планете. Сейчас Ливийский разлом является самым глубоким разломом Солнечной системы».

Малая втянула безвкусную бурду из трубочки. С трудом проглотила.

Просто взяли и выжгли целую курию. А теперь там радиоактивная пустота.

И никаких проблем.

Правила тоннелей

Сперва Энцо попытался отнять распылитель. За это получил по зубам. Зря полез, конечно, и так еле на ногах держался. Но завидев неопознанную херь в окне, он чуть не взлетел на адреналине.

А херь продолжала стрелять. По легионерской технике, по зданиям. Не по людям – их она просто давила лапами. Похожая на паука, с матовым черным брюшком. Легионеры палили по ней из защитных орудий, установленных по углам крыши поста. Но броня у «паука» была крепкая – шаттл бы давно продырявило, а здесь заряды просто отражались, рикошетили в соседние здания.

«Паук» крутанулся, прицельно пальнул, и защитные орудия смолкли, накрывшись. Затем переступил длинными лапами и двинулся к зданию больницы. По куполу его корпуса блохами сновали зелёные точки прицелов. Описав два круга, они собрались в ровный треугольник.

Уставились прямо на Энцо.

Вот же мать, твою же ма…

– На выход, быстро! – Тит Пуллий толкнул дулом распылителя в бок. Энцо уговаривать не пришлось. Он выскочил из палаты в чём был: босиком, в одноразовой тунике по колено и с разрезом на заднице. В коридор повылезали другие пациенты и больничный персонал. Пока не паниковали, оглядывались, переговаривались, глаза опасливо блестели в полутьме. Кто-то возмущался, пытаясь сдвинуть кресло-каталку с места. Андроиды-помощники стояли, типа все разом сломались. Везде понатыканные инфопанели молчали.

В палате за спиной громыхнуло, и Энцо бросило на пол. Спину опалила взрывная волна. На миг воздух превратился в кипящий криогель, закупорил ноздри и глотку. Здание затряслось, крошка посыпалась с потолка, забарабанила по спине и затылку. Истошные крики смешались с каменным треском.

– Проклятые твари! – рявкнул Тит Пуллий, упавший рядом.

Сам Энцо выразился бы покрепче, но падение вышибло из него дух. Из горла вырывались лишь сипение и свист. С трудом он оттолкнулся ладонями от пола и поднялся. Тит уже вышагивал по коридору, ловил людей и направлял их куда-то в конец коридора. Его мало кто слушал.

В другом конце этажа бахнуло, зарокотало. Погасшие инфопанели вдруг взвыли, выдали ослепительную вспышку, и этаж расчертила молния: от торговых автоматов в дальнем конце, через стеклянные стены, прозрачными перепонками разделяющие отделение на секции. Стены лопнули одна за другой, осыпались на пол дождём осколков. Энцо инстинктивно прикрыл лицо руками, в голые предплечья впились точки стекляшек.

Гребаный Марс! Гребаный, гребаный Марс, всё твои происки…

Все побежали кто куда. Указаний Тита уже никто не слышал. Энцо торопливо перекатился и отполз на локтях к стене, чтоб не затоптали. Какой-то патриций вцепился ему в плечи, истошно вереща – лицо перемазано кровью, на дряблой шее витки золотых цепочек. Энцо, не долго думая, двинул его локтем и вжался в угол. Патриций тут же пропал под ногами бегущих: босыми ступнями, грубыми ботинками, врачебными туфлями. Сам виноват.

Первое правило тоннелей: если что случилось – не мешайся на дороге.

Снова взрыв. Одна из стен обвалилась, обнажив жилы проводки, щербатый бетон и острые балки. Палата в проломе полыхнула, и отблески огня заплясали по бегущим. Кто-то, оказавшийся рядом, вспыхнул и живым факелом кинулся в толпу.

Интересно, сколько времени надо «пауку», чтобы обрушить здание целиком? Похоже, совсем немного.