Когда пробудились поля. Чинары моих воспоминаний. Рассказы

Тут Рагху Рао вспомнилось, сколько волнений он доставил тогда своему отцу. Он твердо решил, что нарежет ему землю в последнюю очередь, из того, что останется. Нельзя же иначе! Но Вирайя знать ничего не хотел. Он то и дело подбегал к Рагху Рао и, всхлипывая, как ребенок, нетерпеливо требовал свою долю. Рагху Рао молча улыбался и продолжал неторопливо и точно отмеривать участок за участком. Недоумевая, растерянный Вирайя жаловался крестьянам на равнодушие сына. К Рагху Рао подходили, уговаривали пожалеть отца, предлагали ему первому выбрать себе участок. Но Рагху Рао только улыбался. А когда Вирайя отчаялся и потерял всякую надежду на надел, ему дали наконец участок. Против воли Рагху Рао члены деревенского панчаята нарезали Вирайе столько земли, сколько он и не мечтал получить: на долю его самого, на долю Рагху Рао, будущей жены Рагху Рао и их будущих детей.

Вирайя выбежал на середину своего поля, поднял кусок жирной, красной земли, подбросил его высоко в воздух и закричал, приплясывая от радости:

— Моя земля! Моя!

Потом бросился к сыну, обнял его и заплакал.

На пятый день раздел был закончен, и землей стали владеть те, кто на ней трудился. Рагху Рао решил отдохнуть, побродить в окрестностях Срипурама. Близился вечер. Пальмовые рощи наполнились птичьим гомоном. Подхваченные порывом ветра, кружились в воздухе увядшие, сухие листья и с тихим шелестом ложились на траву. Рагху Рао шел не торопясь, погруженный в свои мысли. Деревня осталась позади. Казалось, ноги сами несли его к реке.

Догорали последние лучи заката, когда Рагху Рао очутился наконец на берегу Бхогавати. Нахлынули воспоминания. Чандри… Зеленые, озаренные любовью глаза, лукавая улыбка на губах, перевитые лентой волосы, бронзовые браслеты. Рагху Рао не мог бы точно сказать, в какую минуту она явилась ему, почему с таким волнением вглядывался он в ее черты, почему вдруг Чандри завладела всем его существом.

И Рагху Рао мысленно обратился к ней:

— Чандри! Где ты теперь? На берегу какой реки, у чьего шатра ты сидишь и кого поджидаешь? По-прежнему ли одна или встретила человека, который пришелся тебе по сердцу?

И вдруг Рагху Рао понял, что всю жизнь он будет ждать Чандри, никогда не удастся ему вытеснить из памяти ее образ. Неутоленную любовь всегда труднее забыть. Чувство Рагху Рао к Чандри нельзя было назвать возвышенной, необыкновенной, всепоглощающей страстью, ради которой идешь на смерть. Но разве не бывает так, что человек через всю свою жизнь проносит одну-единственную любовь; и где бы он ни был, что бы ни делал, за работой или на отдыхе, во сне или наяву, в шумной толпе или за тихой беседой — перед глазами его неотступно стоит все тот же знакомый образ. И не глядя он видит его, и не думая устремляет к нему свои помыслы. На смертном одре встает перед ним все тот же образ.

Если раньше Рагху Рао считал, что расстался с Чандри навсегда, что любовь к родной земле полностью вытеснила из его сердца любовь к женщине, то в эту минуту ему стало ясно: одно чувство не убило другое. Они очень различные, но могут жить в сердце рядом. И оттого, что на берегу Бхогавати не было теперь шатра Чандри, уныние и скорбь охватили Рагху Рао. Как быть ему дальше? Можно разделить землю, а любовь — разве ее разрежешь на части? Землю можно отмерить, но как найти меру для любви?

Рагху Рао покинул плачущую Чандри, но он был молод и не знал жизни. Его ослепил гнев, и он не подумал о том, как печально может сложиться судьба девушки. Люди ее племени — изгои: не было у них ни земли, ни имущества, ни крова. Они находились в полной зависимости от господ, и жилось им хуже, чем скоту! Он оскорбил ее, назвал распутной. Не понял ее… А ведь, может, его Чандри была лучше, чище, чем он, Рагху Рао!

Правильно поступили его товарищи, выделив землю койя и ломбару — самым забитым и отсталым племенам, бездомным лесным бродягам. Должно быть, товарищи знали, сколько слез пролили Чандри и ее подруги. Конечно, они знали, что человек, как правило, привязан к родной земле. Как старшая сестра, она помогает ему, вскармливает, лелеет. Когда у всех чандри будет своя земля, они ни перед кем больше не склонят голову.

Быть может, Рагху Рао никогда больше не встретит Чандри, никогда не увидит ее. Быть может, ему не придется строить для нее дом, ласкать детей, которых она родит. Быть может, ему не суждено насладиться жизнью, нежной, как шелк, к которому он прикоснулся в детстве на ярмарке. Теперь Рагху Рао был твердо уверен в одном — установленные в его деревне новые порядки настолько справедливы, что их благотворное влияние скажется на всех сторонах жизни и девушкам из племени ломбару или койя уж не придется оплакивать на берегу Бхогавати свою поруганную честь.

Мысль эта принесла облегчение Рагху Рао, и, хотя тоска по Чандри и тревога за ее судьбу по-прежнему не оставляли его, он поднялся с камня и пошел в деревню.