Когда придет Волчок

Они набросились друг на друга с такой яростью и страстью, словно мужчина был в многомесячном морском походе, а женщина с тоской и томлением ждала на берегу. Желание, копившееся у обоих столько дней, смутное ощущение опасности, ожидание чего-то еще более страшного, чем то, что уже случилось – все слилось воедино и обрушилось на них, словно штормовая волна, швырнувшая утопающих друг к другу. Лина забыла, что еще недавно волновалась из-за своей располневшей талии, слегка обвисшей груди и других пустяков. Боже, она брила ноги и делала педикюр целых десять дней назад, еще в Москве! Она тихо засмеялась, потому что это было уже неважно. Ее мужчина заставил ее замолчать глубоким поцелуем. Им хотелось скорее стать единым целым, чтобы спастись, выплыть в этом проклятом море страха, чтобы просто выжить, черт возьми! Они торопились любить друг друга так, будто мужчине назавтра опять уходить в море, а женщине придется бесконечно ждать его на берегу. Трещали молнии на джинсах, отлетали пуговицы на его рубашке, рвались ее колготки, которые Лина зачем-то натянула под джинсы. Наконец, избавившись от тряпок, они рухнули на кровать. Теперь каждое прикосновение усиливало желание, мужчине все труднее было сдерживаться.

– Сейчас-сейчас! – шептал он, лаская ее тело и опускаясь с поцелуями все ниже.

– Не спеши, – просила она шепотом, – еще чуть-чуть…

Наконец Лина почувствовала, что крутая волна, которую они оба поймали, словно серфингисты, стоящие на одной доске, поднимает их все выше, все быстрее, и вот сейчас…

Лина взлетела на гребень – и тысячи сверкающих брызг вспыхнули на солнце. Она закричала, Башмачков резко выдохнул. Пик был пройден, и серфингисты, крепко обняв друг друга, плавно покатились вниз.

– Фигасе! – сказала Лина, когда все было закончено.

– Да уж, – немногословно отозвался Башмачков.

Любые слова показались бы сейчас лишними. Они лежали рядом и боялись пошевелиться, чтобы не спугнуть послевкусие счастья и легкую досаду от того, что столько времени потеряно напрасно.

– Эх, мы… – сказала Лина.

– Да уж, – по-прежнему лаконично буркнул в ответ Башмачков. Они лежали, прикрыв от усталости глаза и молчали. О чем говорить, когда и так все ясно…

В дверь настойчиво постучали. Лина вскочила и, схватив в охапку свои вещи, прошмыгнула в ванную. Башмачков накинул «медвежий» халат и пошлепал босиком открывать дверь.

В коридоре стоял Кузьмич с Лео подмышкой.

– Табличку же специально повесил, – проворчал Башмачков. – Кузьмич, ты читать умеешь? Написано же по-русски: «Не беспокоить». Отдыхаю я.

– В общем, я это… Решил, Валер, тебя предупредить. – у Кузьмича был таинственный вид, и Башмачкову пришлось пригласить его вместе с четвероногим другом в комнату.

– Короче, шел мимо и решил зайти, – проворчал страж порядка, а затем без всякой преамбулы спросил:

– Выпить есть чего?

– В смысле? – не понял Башмачков.

– Водка есть? – уточнил Кузьмич. – Посидим по-человечески, потолкуем. Обмозговать кое-что надо.

– Схожу-ка я в соседний номер и принесу коньяк из чемодана, – сказала Лина, выходя из ванной. Она была уже одета и причесана, как будто и не скользила пять минут назад по высокой волне на воображаемой доске.

– Разбазариваем НЗ, – саркастически ухмыльнулся Башмачков.

– Ну, не тащить же коньяк обратно в Москву, – пожала плечами Лина. – Кстати, и бар уже открылся, заодно куплю бутерброды. Надо же чем-то закусывать. Коньяк мой, а закуска твоя, Башмачков. Гони пятьсот рублей. Лео тоже вон смотрит на меня голодными глазами.

– Эй, не баловать мне пса! – строго сказал Кузьмич, ставя песика на пол. Лео этот наказ явно не понравился, и он возмущенно тявкнул, а потом по-хозяйски запрыгнул на кое-как прикрытую кровать.

– Я сразу догадался, что вы приехали вместе, – сообщил Кузьмич с хитрым видом, когда Лина вышла. – Меня не проведешь. Все события в отеле фиксирую, как видеорегистратор. Ну, значит, так… Вы хорошие ребята, и я решил вас предупредить.

– О чем? – не понял Башмачков, все еще пребывавший в состоянии романтической расслабленности.

– О том, чтобы были осторожнее, – сказал Кузьмич, – и не лезли на рожон. Мутный тип этот Цветков, вот что я тебе скажу.

– Коньяк с закуской пришли, – объявила Лина, входя в комнату. – Присаживайтесь, пожалуйста, за столик. Лео, не переживай, я тебе персональной колбаски принесла. Только уговор: в кровати не есть, слезай-ка на пол. Так что же случилось, Кузьмич? Рассказывай скорее!

– Цветков подробно интересовался, как вы проводите свободное время, не выходите ли за периметр, – сообщил Кузьмич, понизив голос. – Даже спросил, действительно ли вы писатели или приехали просто так здесь потусить, а, возможно, и кое-что разнюхать.

– Ну, а ты? – спросила Лина, глядя в глаза Кузьмичу.

– А что я? Сказал, что вы типичные писатели. У меня глаз – алмаз. Серьезные люди на подобную ерунду время не тратят. Дескать, вы, как и положено сочинителям, то бишь, бездельникам, днем свои писульки кропаете, по вечерам в баре сидите, коньяк пьете, ну а по ночам… Впрочем, это дело ваше, молодое.