Когда отступать некуда, дерутся насмерть

Но Витас отказался быть с ней поласковей. Он попросил, чтобы больше такие случаи не повторялись. Если Клер сюда приедет – он спрячется или уйдет из дома. И больше никаких таблеток! Ничего! Николя со смехом пообещал ему это. Они закончили завтрак и теперь курили, перебрасываясь вялыми фразами. День был настолько мутный и темный, что Николя отказался от идеи съездить в город и развлечься. Он решил разобрать небольшую библиотеку, которая на время ремонта была уложена в ящики. Витас принялся ему помогать. Они занимались этим до обеда и так увлеклись, что Николя решил ничего не готовить, а сходить в единственное деревенское кафе.

Они отправились туда пешком, прихватив зонты. Выйдя за ворота, Николя машинально проверил почтовый ящик и расстроено присвистнул:

– Она опять утащила газету! Есть такая милая привычка… Ладно, сегодня обойдусь.

Они шли по обочине дороги, мимо особняков, притаившихся в пелене моросящего дождя, мимо маленькой почты, табачной лавки, бензоколонки. Наконец впереди замаячило белое кафе. – В воскресенье здесь такая тоска, – сообщил Николя, открывая дверь.

Они сложили влажные зонты и повесили их на вешалку при входе. Николя оглядел помещение, где и в самом деле почти не было народу. И вдруг крепко сжал Витасу руку:

– Смотри! Сегодня она недалеко ушла!

Витас и сам увидел Клер. Женщина сидела за столиком у окна, глядя на дождь. Перед ней стоял бокал пива, тарелка с недоеденной пиццей, и лежали смятые газеты.

– Я не пойду, – прошептал Витас. – Не могу с ней сегодня видеться… И вообще никогда.

– Не дури, в доме нечего есть, – Николя слегка подтолкнул его вперед. – Ничего с тобой не случится. Надо же, она накачалась пивом…

Клер увидела их только тогда, когда Николя придвинул к столу третий стул. Она подняла голову и вздрогнула:

– Бог ты мой! Откуда вы?

Мы-то из дома. А ты почему тут застряла? Говорила – в городе тебя ждут дела. – Николя уселся за стол и поманил Витаса: – Прекрати ломаться. Никто тебя не съест.

Он заказал цыпленка, картофельный салат, светлое пиво. Ассортимент разнообразием не отличался. Витас сидел, будто каменный. Он проголодался, но присутствие Клер почти лишило его аппетита. Женщина старалась на него не смотреть. Она закурила и тут же раздавила сигарету в пепельнице. Рука у нее заметно дрожала.

– Клер, милая, тебе не стоит это пить, – Николя отодвинул от нее полупустой бокал. – Тебе будет плохо. Воздержись.

– Зачем вы сюда пришли? – тихо, но с истеричной нотой в голосе спросила она. – Зачем ты таскаешь его сюда?

– Мы с Петром тут в первый раз, – обиделся Николя. – И я, кажется, могу сам решать, куда нам идти. А ты украла у меня почту.

Он потянул к себе газеты, но женщина неожиданно вырвала у него листы:

– К черту!

– Клер, сумасшедшая! – возмутился Николя, но было поздно – газета разорвалась наискосок. Он растерялся: – Что это за номера, дорогая?! Разве можно так пошло напиться пивом?! Сколько ты выпила в этом жалком кабаке?

Женщина швырнула газету на пол:

– Достаточно! Достаточно, чтобы не подохнуть от всего этого дерьма!

– Прекрати скандал, – теперь Николя, казалось, испугался. Он огляделся по сторонам. – На нас уже смотрят. И так соседи – настроены против меня… Не устраивай сцен. Петр, подними газету.

Витас послушно нагнулся, протянул руку… И оцепенел.

С газетной страницы на него смотрел… Он сам. Это было его лицо, его фотография с удостоверения личности. Набранный жирным шрифтом текст окончательно лишил его мужества. Подпись под снимком гласила: «Единственный свидетель ночной трагедии, предположительно оставшийся в живых. Гражданин России – пятнадцатилетний Витас Котилюс, бесследно исчез после гибели своих «покровителей». Четвертые сутки о нем ничего не известно. В особняк, где были зверски расстреляны его сожители, мальчик не вернулся. Кто он – убийца или жертва? Тех, кто видел мальчика или что-нибудь о нем знает, полиция просит сообщить по этому телефону…»

– Что ты копаешься? – нервно спросил Николя.

Витас выпрямился. Лицо у него горело. Он положил на стол газету, вынув из нее лист со своей фотографией.

– Это я прочитаю сам, потом тебе отдам, – еле слышно сказал он.

– Нет, почему же? – спросила Клер. Глаза у нее были настороженные и злые. Глубоко-глубоко в них застыло еще что-то. Витас не мог понять – ненавидит она его или сочувствует?

– Покажи газету! – она вырвала у Витаса лист и сунул его под нос Николя: – На, читай. Покровитель вдов и сирот! Читай!

Николя пробежал глазами по заголовкам, наткнулся на снимок, миновал его, вернулся… Лицо у него внезапно стало серым. Витас встал из-за стола, быстро пошел к выходу, сорвал с вешалки свой зонт и выскочил на улицу.

«Конец, конец! – Он бежал под дождем, сам не зная, куда, не разбирая дороги. – Меня узнает кто угодно, меня схватят, мне придется давать показания… Так и написали – сожители…Хотя бы не любовники… А какая разница? Когда на меня станут давить, я не смогу, я все скажу… Будет позор, тюрьма, камера… Нет! Лучше умереть!»