Когда осыпается яблонев цвет

– Ты? – Петр Сергеич поднимает густые брови и расплывается в широкой, добродушной улыбке, давая Егору понять, что его предложение принято. Маркетолог возвращает брови на место и говорит начальнику без укора: – Ты мальчишка.

– Ты мальчишка, Егор! – Те же слова в устах жены звучат совсем по-другому. Слышится в них какая-то усталость и обреченность, а Егору хочется поддержки, хочется восторга и умиления его умом и вдохновением. Он прекрасно понимает, что у Маши своих забот полно. Она, конечно, не смогла отпустить Миньку в одиночное плавание, вступила в родительский комитет и теперь занята учебниками, экскурсиями, новогодними подарками и еще кучей мелочей. Важных, наверное, но таких скучных по сравнению с тем, что придумал Егор. А Маше его идея кажется пшиком. Она считает, что над ней только посмеяться можно. Обидно.

– На полном скаку в атаку, не оглядываясь назад, и будь что будет, – неожиданно продолжает Маша.

Обида Егора не успевает обрасти коростой и немедленно заживает. Значит, дело не в том, что жена не верит в него или не разделяет энтузиазма, она просто ревнует его к увлеченности делом. Ну, это можно понять, это справедливо. В последнее время Егор баловал семью ранними возвращениями и совместным досугом, а новая идея, очередной проект, неминуемо означает: «До свидания, дорогие. Возможно, как-нибудь заскочу». Дело превыше всего. И откуда Маше знать, не возникнут ли в этом деле очередные ночные совещания и планерки, после которых Егор возвращается сам не свой и в глаза не смотрит, а если все-таки смотрит, то как-то виновато, заискивающе. Как она должна догадаться, что в его увлеченности работой никаким Людочкам теперь места нет. В общем, жена ревнует. И, что греха таить, имеет право. А раз так:

– Мань, – Егор сжимает в ладонях холодную руку жены, подносит ее к губам, целует, – это не мальчишество, это осознанный шаг, продуманный.

– Ты называешь какой-то бредовый конкурс продуманным шагом и отличной идеей? «Алло, мы ищем таланты!» – так теперь будет называться твое агентство? – Маша возмутилась, но руки не отдернула.

– А что? Хорошая мысль. – К Егору возвращается благодушное настроение. Нет никакого желания вступать в перепалку.

– Неужели ты действительно считаешь, что из этого что-то получится, кроме потерянных нервов, времени и денег? – Жена смотрит на него с грустью и качает головой.

«Старик, да ты кругом ошибался. Ей совсем не все равно, и она за тебя болеет. Просто, как большинство женщин, осторожничает. Не хочет рисковать. Но ведь кто не рискует…»

– Мань, я считаю, что получится, – говорит Егор спокойно и очень серьезно, поймав грустный взгляд жены и стараясь даже глазами передать ей свою уверенность.

– Что ж, – Маша вздыхает, забирает руку и отворачивается, – раз ты так считаешь…

«Да, считаю. Ну как тебе объяснить, что я верю в успех, что мои люди верят и что мне так нужно, так чертовски нужно, чтобы и ты поверила и поддержала. Я ведь способен на многое, ты же знаешь, а с твоей поддержкой, Машка, я же горы сверну. Но у тебя другой настрой, тебя что-то мучает».

– Что тебя мучает, Маш?

– Какая разница! Ты же все равно поступишь по-своему.

«Поступлю. Это да. Это ты права. Я уже зарядил коней, и «тпру» им никто не скажет, но все же…»

– Мне интересно твое мнение.

– С каких пор? – Изумление жены совершенно искреннее. В нем нет ни капли издевки. Егору становится не по себе. Сам виноват, сам. Ничем не делился, никогда ни о чем не спрашивал, все решал сам, что же он теперь хочет? Как-то ведь повелось, что дом – ее епархия, а бизнес – его, и они никоим образом не пересекаются. Но он же попытался сделать из параллельных прямых перпендикулярные: он и на кружки за Минькой заезжает, и его школьными делами интересуется, и даже позвонить может с работы – справиться, не купить ли, например, хлеба. Если он сделал шаг навстречу и повернулся лицом к семье, почему бы Маше хоть немного не заинтересоваться его работой? Наверное, можно ее разбудить, если, конечно, быть честным. И Егор очень старается, а потому отвечает: – По этому вопросу с недавних. Но мне действительно важно знать все, что ты думаешь о конкурсе.

Маша смотрит в его глаза долгим, внимательным взглядом. Наконец лед трогается, и ее голос теплеет. Она медленно, осторожно кивает:

– Ладно, расскажи все еще раз. Только без восторгов и эмоций, мне так легче думается.

– О’кей! – Егор уже в который раз за сегодняшний день рассказывает о своей чудесной идее: предложить свои рекламные услуги не супер-пупер-огромной компании, с которыми он привык иметь дело, а организации поскромнее. Но провести такую кампанию, чтобы результаты стали известны всей стране, чтобы эта организация превратилась в лидера на рынке, и тогда уж у агентства Егора не будет отбоя от предложений. А что станут делать супер-пупер-гранды? Тоже потянутся к нему. Раз он из ничего сумел вылепить все, то из их теста определенно вылепит что-то стоящее.

– Ну и прекрасно. Выбери любую организацию и лепи что хочешь. Конкурс-то тут при чем?