Когда она сказала да

— Значит, обольщение. Заставить ее хотеть меня? Невозможно. Еще хуже проклятого пса…

Калли зажмурилась еще крепче. Неужели незнакомец вообразил, что она жаждет обольщения? А что еще может подумать мужчина, найдя в комнате своего дома полуголую девушку в мокрой сорочке?

Ужас снова сковал ее, перехватил горло, в котором застрял крик.

Одна бретелька сорочки стала падать вниз, вниз…

От изумления гостья напряженно вздрогнула.

— Ш-ш-ш-ш, — прошептал он ей в ухо. — Тебе нечего бояться, сладостный дух. Ты слишком прелестен, чтобы закрывать свое тело.

Какая-то часть сознания Калли металась в панике и отчаянии. Другая часть поражалась человеку, который был полон решимости быть мягким с женщиной, оказавшейся в его власти.

Его рука мягко обвила ее плечи, и другая бретелька медленно сползла до локтя. Рывок — и влажная, льнувшая к телу ткань собралась на талии.

Калли поежилась от холода, который весь собрался в ее затвердевших сосках.

Она услышала глубокий вздох Рена.

— Открой глаза.

Девушка поколебалась, но выполнила приказ, отданный все тем же хриплым голосом. Отражение в зеркале было… совершенно непристойным. Оголенные плечи и торс цвета слоновой кости на фоне темной комнаты… Скомканная сорочка, сковавшая руки, придавала Калли еще более бесстыдный вид.

Она посмотрела на себя, в отражение своих глаз, широко раскрытых и потрясенных, поверх большой руки, закрывавшей ее рот.

«Неужели это я?»

— И все же у вас есть что-то, принадлежащее мне, — прошептал незнакомец.

На ней все еще была длинная нить совершенных жемчужин, опустившаяся ниже ложбинки на груди и сияющая неземным светом в золотистом свете свечи.

Она попыталась снять жемчуг, но он поймал ее руки и стиснул в большой ладони. А потом прижал их к ложбинке.

— Можешь сохранить их, если пожелаешь, восхитительный дух!

Слова будто были вырваны из горла. Будто он не привык уговаривать.

— Но за это — маленькая просьба. По-моему, я прошу не слишком много. Мог бы и больше… по одной за каждую жемчужину?

Теплые пальцы погладили нить, слегка касаясь кожи.

— Жемчужин так много… я мог удерживать вас год или больше за такой клад! Не согласитесь ли дарить мне по одной ночи за каждую жемчужину? Исполните желание умирающего. А потом я с радостью отпущу вас. Если только вы принесете тепло в мои холодные вечера и еще более холодные рассветы…

В голосе звучала такая тоска, что страх Калли стал улетучиваться. Она поняла: он не знает, что говорит, находясь в плену своих пропитанных бренди фантазий. Девушка решила объясниться, убедить его, что реальна и к тому же из хорошей семьи и оказалась здесь в поисках убежища от бури.

Но тут его руки сомкнулись на ее грудях. Горячие губы прижались к шее, а ее протестующий возглас затерялся в сладостном вздохе незнакомца, когда тот снова привлек ее к себе.

Внезапно в этот диалог вторглась третья сила, отбросившая Рена и Калли так, что девушка ударилась о туалетный столик. Поскольку ее руки были скованы, она не смогла сохранить равновесие и, пошатнувшись, упала. Жемчужная нить зацепилась за угол мраморной столешницы и разорвалась, наполнив комнату бьющимися об пол радужно переливающимися шариками.

Калли встала на четвереньки, лихорадочно поправляя сорочку. В это время двое мужчин сцепились в схватке.

— Дейд!

Поспешно вскочив, Каллиопа схватила свечу и подняла повыше. Две головы: одна темная, одна светлая. Это Дейд! Его волосы — чистое золото!

Калли поискала что-нибудь потяжелее, готовая вступить в схватку и помочь брату. Но тут свет упал на лицо незнакомца, и она впервые увидела то, что было скрыто от нее. Жестоко изуродованное, все в шрамах… его лицо.

Она испуганно вскрикнула, уронив свечу. В комнате воцарился мрак.

Глава 2

Возможно, самое раздражающее в дуэлях — это ранний час.

Калли зевнула, прикрываясь перчаткой. Неужели эти мужчины не могут убивать друг друга средь бела дня? Скажем, после сытного обеда или послеобеденного сна.

Девушка была втайне убеждена в том, что множество мировых проблем можно разрешить, если спорящие стороны начнут совещаться только после дневного сна. Она снова зевнула и недовольно уставилась на брата. Гнев — гораздо более безопасная эмоция, чем состояние безумия, в котором находились она и Рен прошлой ночью.

Кроме того, ей легче было злиться на Дейда, чем на зловещего мистера Портера. Но брат не собирался отвечать ей злобным взглядом или разоблачать ее.

А ведь лучше всего — это забыть о вчерашнем! Она не пострадала и никого не покалечила. Позволив себе стать той, кем она определенно не была, Каллиопа совершила весьма странную ошибку. Но оправдание было достойным — оба запутались в своих фантазиях.

Она очень устала после бессонной ночи, замерзла и хотела домой. Хорошо бы Дейд и мистер Портер бросили свои глупости или по крайней мере побыстрее прекратили свои дурацкие мужские выходки!

«Ну же, взмахните пистолетами и объявите себя отомщенными или раскаявшимися, или что там еще говорят в таких случаях, и пойдем домой».