Когда он был порочным

Тут почему-то на Франческу напал приступ хихиканья.

– Мама, это очень слабо сказано! Виолетта только усмехнулась в ответ.

– Мама! - заговорила снова Франческа. - Можно, я задам тебе еще один вопрос?

– Ну конечно.

– Если я не найду человека - ну, не как Джон, конечно, но хотя бы в той же мере под пару себе… Так вот, если я не найду такого человека и выйду замуж за кого-то, кто мне симпатичен, но не более того, без любви… это будет дурно или нет?

Виолетта помолчала несколько мгновений.

– Боюсь, что только ты сама можешь дать ответ на этот вопрос, - сказала она наконец. - Никогда, конечно, я не скажу, что поступать так дурно. Добрая половина большого света и даже больше половины - вступает в брак именно так, и многие очень довольны потом своей жизнью. Но ты сама должна будешь решать, когда придет время. Все люди разные, Франческа. Полагаю, тебе это известно лучше, чем многим. И когда человек просит твоей руки, то решать следует, сообразуясь с достоинствами этого человека, а не исходя из каких-то сомнительных правил, которые тебе вздумалось устанавливать заблаговременно.

Мать была права, разумеется. Но Франческе так надоело, что в жизни все оказывается таким неопределенным, непонятным и запутанным, что ей очень хотелось услышать совсем другой ответ.

И все это не имело никакого отношения к вопросу, который давно уже мучил ее сердце. А вдруг она встретит кого-то, к кому испытает те же чувства, что и к Джону? Это казалось невероятным.

Но что, если это все-таки произойдет? Как же ей жить после этого?

Однако дурное расположение духа приносит странное удовлетворение, подумал Майкл, и решил отдаться этому настроению духа полностью.

Он пинал носком сапога камешки всю дорогу домой.

Огрызался на всякого, толкнувшего его на улице.

Он распахнул входную дверь своего дома с такой силой, что она грохнула о каменную стену… Вернее, грохнула бы, если б негодяй дворецкий не оказался на месте и предусмотрительно не распахнул ее перед хозяином прежде, чем пальцы Майкла коснулись ручки.

Но он успел подумать о том, как с грохотом распахнет дверь, что само по себе принесло некоторое удовлетворение.

А потом он побрел вверх по лестнице к себе - его до сих пор мучило ощущение, что не «к себе», а «к Джону», но с этим сейчас ничего нельзя было поделать - и стянул сапоги.

Вернее, попытался стянуть.

«Вот дьявольщина!»

– Риверс! - взревел он.

Его камердинер появился, вернее, словно по волшебству возник в дверях.

– Да, милорд?

– Не поможешь мне стянуть сапоги? - И Майкл отдался на милость камердинера, с неудовольствием думая, что похож сейчас на ребенка. Надо же, три года в армии, четыре в Индии, и он не может сам снять с себя сапоги! И тут ему вспомнилось, что он снимал сапоги без помощи Риверса перед самым своим отъездом в Индию.

Он посмотрел на свои сапоги. Сапоги были какие-то не такие. Какой-то другой покрой - должно быть, Риверс решил, что эта пара лучше подойдет к новому положению хозяина. Риверс вообще ревностно относился к своим обязанностям и, конечно, постарался, чтобы костюм Майкла соответствовал последней лондонской моде. И вероятно…

– Риверс, - спросил Майкл негромко, - где ты взял эти сапоги?

– Милорд?

– Эти сапоги. Я что-то их не помню.

– Милорд, часть нашего багажа еще на корабле. Не обнаружив в уже прибывших чемоданах ничего подходящего для Лондона, я предпринял поиски и обнаружил эту пару среди вещей покойного графа, и…

– Господи Иисусе!

– Милорд? Прошу простить меня, если эти сапоги не подошли вам. Мне казалось, что вы с покойным кузеном были схожи в смысле размеров, и я подумал, что вам захочется…

– Ты просто снимай их с меня. Скорее. - Майкл закрыл глаза и откинулся на спину обитого кожей кресла - кресла Джона! - мысленно изумляясь иронии судьбы и тому, как буквально осуществляются мучившие его кошмары: он мало того что занял место Джона, но и надел сапоги покойного брата!

– Сию секунду, милорд. - На лице Риверса выразилось страдание, но он проворно принялся за дело.

Майкл крепко сжал переносицу большим и указательным пальцами, сделал глубокий вдох и только после этого заговорил устало:

– Я бы предпочел не пользоваться вещами из гардероба покойного графа. - Хотя, говоря по чести, он даже и не знал, отчего одежда Джона до сих пор оставалась здесь; следовало давным-давно раздать все прислуге или отдать благотворительной организации. Но, надо думать, решение тут было за Франческой, а не за ним.

– Хорошо, милорд. Я обязательно прослежу за этим.

– Вот и славно, - хмыкнул Майкл.

– Следует ли мне собрать вещи покойного графа и изолировать их где-нибудь?

Изолировать? Боже, словно вещи эти заражены ядом!

– Нет, пусть все остается на своих местах, - сказал Майкл. - Просто потрудись проследить, чтобы ко мне эти вещи не попадали.

– Хорошо. - Риверс нервно сглотнул, так что его кадык подпрыгнул.

– Ну что еще, Риверс?

– Дело в том, что все вещи покойного графа Килмартина еще здесь.

– Где - здесь? - непонимающе уставился Майкл на камердинера.

– Здесь. - В качестве пояснения Риверс обвел взглядом комнату.