Когда-нибудь ты вернешься

Не было ни слез, ни мольбы о помощи. Наоборот, она активно запротестовала, когда он предложил вмешаться и разобраться с Морисом.

В ней есть определенная независимость, не часто встречающаяся у женщин.

А еще Раулю очень не хотелось, чтобы она уходила.

И еще он бы хотел стать ее первым мужчиной.

Это никак не связано с Бастиано.

Но мог ли он сам дать Лидии то, чего она хочет?

Романтическое путешествие по Италии, о котором она мечтает.

Почему бы и нет?

Выйдя из душа, Лидия прошла в гостиную, где стоял ее чемодан.

Она решила надеть милое кремовое платье и босоножки на плоской подошве.

Волосы беспорядочными кудряшками разлетались во все стороны, но она забыла адаптер в номере отеля, поэтому утюжок для выпрямления волос оказался бесполезен.

Пригладив локоны насколько возможно, Лидия услышала, как Рауль сделал пару звонков.

Да, в его жизни это лишь короткая интерлюдия.

Лидия понимает.

Проверив, в сумочке ли солнечные очки, она вернулась в спальню.

Сейчас он показался ей даже красивее, чем когда она впервые его увидела.

Тогда он был в костюме и чисто выбрит.

Сейчас лежал в постели, руки за головой, и о чем-то думал. Она знала, что на нем ничего нет, за исключением простыни, едва прикрывавшей тело. Он небрит, с отяжелевшими после сна веками.

А когда повернулся на бок, подперев локтем голову, он посмотрел на нее.

Чем больше она узнавала его, тем большей загадкой он для нее становился.

«Какая жалость, – думала Лидия, – что он с такой легкостью может позволить мне уйти. Как подойти, поцеловать эти мягкие губы и сказать „прощай“?»

Как принять то, о чем она никогда не узнает?

Что значит любить его?

Но вместо того, чтобы озвучить эти мысли, она щелкнула внутренним выключателем, который до этого был перманентно установлен в положении «вежливость», и сказала:

– Спасибо за прошедшую ночь.

– Между прочим, я по-прежнему твой гид. – Рауль протянул ей руку. – Было бы непростительно отпустить тебя домой, не показав Венецию.

– Венецию?

Она собиралась уйти с высоко поднятой головой. И в тот самый момент, когда меньше всего этого ожидала, он предложил больше.

Намного больше.

– Мне нравится ее другое имя. Серениссима, – заметил Рауль. – Это означает «Самая спокойная».

– Мне она запомнилась совсем не такой.

– Ну, в таком случае у тебя есть шанс изменить свое мнение. Улететь ты сможешь и завтра. Из Марко Поло.

Значит, у них будет еще одна ночь!

Однако Лидия понимала: одновременно с этим он дал понять, что между ними все кончено.

И это всего лишь дополнительное время. Так сказать, бонус за хорошее поведение.

А в представлении Рауля хорошее поведение значит: никаких слез и драм при расставании. И если она планирует принять его предложение, стоит помнить об этом.

– Звучит неплохо. – Спокойный голос не выдал внутренней дрожи.

– Только если ты действительно в этом уверена, – добавил Рауль.

– Конечно.

Только как она может быть уверена в чем-то, вступая в мир Рауля?

У нее закружилась голова.

И не только голова, но и каждая клеточка тела, когда он встал с постели полностью обнаженный. В отличие от нее, завернутой в простыню.

Чертов выключатель вдруг заклинило, и Лидия отвела глаза. Правильное решение.

Рауль не прошел мимо, остановился перед ней.

Она почувствовала жар – не только его обнаженного тела, но и своего собственного. Словно куда-то исчезло платье.

Он коснулся пальцами ее подбородка, поднял голову и заглянул в глаза.

– Ты уверена? – переспросил он.

– Конечно. – Она с напускной легкостью пожала плечами. – Кто же откажется прокатиться за чужой счет в Венецию?

Это, конечно, была шутка, отсылка к тому, почему она оказалась в Риме, хотя и представляла ее в невыгодном свете. Лидия уже собиралась поправить себя, но заметила его улыбку.

«Ну, с авантюристкой-то он знает, как справиться», – догадалась она.

А с ее чувствами к нему, возможно, и нет.

Ее мир менялся с каждой секундой, и она боролась за видимость контроля. Боролась за то, чтобы убедить не только Рауля, но и себя, что она справится.

На аэродроме они подъехали прямо к самолету. Пилот и команда стояли возле трапа.

– Ты всегда держишь самолет наготове? – спросила Лидия.

– Всегда.

– А что не так с первым классом?

– Когда детям будет запрещено пользоваться первым классом, тогда я об этом подумаю.

Определенно Рауль очень ценит личное пространство.

Внутри самолета все было так же шикарно, как и в его отеле. Уже через пять минут они поднялись в воздух. Далеко под ними исчезал, растворяясь в туманной дымке, Рим.

Лидия почувствовала себя свободной.

Взвинченной и возбужденной, но наконец свободной.

– Я много передвигаюсь. – Рауль озвучил настоящую причину наличия у него личного самолета. – И как ты уже успела убедиться, мое расписание может меняться. То, что у меня собственный самолет, сокращает часы рабочей недели.

– И как тебе все это удалось?

– Я получил наследство.

– Твоя семья была богатой?

– Нет.

Его мысли вернулись в Касту. По сравнению с другими они жили неплохо. Но это были небольшие деньги, и они быстро исчезали.

Ни продукция винодельни Ди Саво, ни винодельни Конти никогда не пользовалась особым спросом.