Когда-нибудь мы будем улыбаться

Я еще сильнее начинаю рыдать. Мама подходит ко мне и обнимает. Начинаю плакать у нее на груди, как маленький ребенок.

Поверить не могу, что мои родители трезвые. Может это действительно сон? Но тогда почему, я так хорошо чувствую мамино тепло?

Сделав шаг назад от мамы, внимательно смотрю ей в глаза. В них любовь. Даже не могу вспомнить, когда последний раз видела там такое. Обычно, она смотрит на меня с ненавистью.

– Мам… Пап…

Подхожу к ним и крепко обнимаю, наслаждаясь моментом.

.

* * *

– Ну как у тебя дела в школе?

Я откашливаюсь.

– Нормально.

– Почему ты пропускаешь занятия? – неожиданно спрашивает мама.

– Откуда ты знаешь?

– Мне сегодня позвонила твоя классная руководительница и спросила, почему ты не ходишь в школу.

Мои глаза расшириваются.

– И что ты ей ответила?

– Сказала, что ты заболела гриппом. Но уже послезавтра будешь в школе.

Даже и не знаю, радоваться мне или плакать. Нет никакого желания идти в эту школу, но видимо придется.

– Спасибо, мам, – тихо говорю, уткнувшись взглядом в пол.

– Ну, так почему, ты не ходишь на занятия?

– Я действительно немного приболела.

Мне до безумия хочется рассказать маме настоящую причину, но я знаю, что ее это не волнует.

– А Паша когда приедет? – выпаливает отец.

Они ничего не знают.

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Он был здесь на днях.

– Что это? – ошарашено спрашивает мама, указывая на мою недавно набитую татуировку.

Опустив взгляд, качаю головой.

– Лера! Что это такое? – в голосе отца слышится гнев, но я продолжаю молчать. – Лера!

– Это татуировка.

– Я это прекрасно вижу. Откуда она у тебя?

– Набили в салоне, – шепчу, смахивая слезы, которые уже совсем не от счастья. Мне страшно. Не знала я, что они так скоро увидят мою татуировку.

– Где ты деньги взяла? – грозно спрашивает папа.

– Паша дал.

Мама легонько проводит по надписи и улыбается. Меня это удивляет.

– И что здесь написано?

– «Ты навсегда в моем сердце». Это в переводе с английского.

– Почему ты решила ее сделать? Про кого эта надпись?

Слезы снова дают о себе знать. Мама давит, на самое больное.

– Про друга, – шепчу, вытирая глаза.

– Парень твой?

Я качаю головой.

* * *

Господи, как же быстро летит время, пока ты счастлив. Когда тебе плохо – оно идет медленно.

Один из самых лучших дней в моей жизни.

Целый день мы сидим с родителями на кухне, разговаривая о всякой ерунде. Мама расспрашивает меня обо всем, будто мы чужие люди и ничего не знаем друг о друге. Хотя, по сути, так и есть. Они совсем не знают обо мне. Не знают, какая я есть на самом деле. Они даже не догадываются, что происходит у меня внутри, пока я им улыбаюсь.

Мама берет меня за руку.

– Лерочка, мы уже пойдем.

– Куда? – ошарашено спрашиваю.

Неужели они сейчас снова пойдут к своим друзьям? Неужели их трезвое состояние, не продлится больше, чем полдня?

– Мы спать пойдем, – отвечает отец.

С грустной улыбкой, киваю.

Мне совсем не хочется, чтобы этот момент когда-либо заканчивался. Просто хочется сидеть с ними на этой кухне всегда.

Мама целует меня в макушку, и они с отцом выходит из кухни, оставляя меня одну. Сердце разрывается просто от осознания того, что все закончилось. Боль длится вечно, а радость – мгновенье. И это мгновенье, уже закончилось.

Услышав звонок в дверь, невольно иду открывать, смахивая слезы. На пороге стоит Юля, широко улыбаясь.

– Привет, милая, – радостно говорит она и сразу же обнимает меня.

– Я сейчас задохнусь.

Подруга отпускает меня.

– С днем рождения, дорогая!

– Спасибо, Юль.

Выдавливаю из себя улыбку. Красильникова протягивает мне какой-то красный пакет.

– Это тебе.

Открыв пакет, не сдерживаю улыбки. В нем находится целая гора косметики. Чисто женский подарок.

– Нужно хотя бы иногда быть девочкой.

– Я и так девочка, – замечаю я.

– Я и не спорю. Просто ты все время носишь джинсы с кроссовками, и совершенно не красишься.

Закатываю глаза на такую речь. Да уж, тональный крем, мне совсем не навредит, учитывая огромные синяки под глазами.

– Спасибо, – искренне благодарю, обнимая подругу. – Пойдем на кухню.

Юля кивает и, сняв верхнюю одежду, следует за мной на кухню.

– Вау, ты пила из трех кружек? – подняв одну бровь, спрашивает Красильникова.

– Нет. Я пила чай с родителями.

– Что? – у подруги слишком ошарашенный вид. – Они разве пьют что-то еще, кроме алкоголя?

– Юль, я сама до сих пор в шоке. Не могу поверить в это. Я и не помню, когда вообще видела их последний раз трезвыми, не считая сегодняшнего дня. Прикинь мои глаза, когда я увидела трезвую маму. Я рыдала, как маленький ребенок.

– Я в шоке.

– Я тоже, – ухмыляюсь подруге.

Сделав чай, сажусь напротив Юли, которая внимательно за мной наблюдает.

– Как у тебя рука? Раны полностью зажили?

Молча, киваю. Подруга замечает мою татуировку, и ее глаза расшириваются.

– Лерка, когда ты успела?

– Сегодня утром.

– У меня нет слов. Ты сделала тату. Ты.

Я ухмыляюсь.

– Зачем ты ее, черт возьми, набила?

– В память об Антоне, – тихо отвечаю, опустив взгляд.

* * *

– Извини, но мне пора, – говорит подруга, и на ее лице появляется извиняющая улыбка.

– Все нормально.

– Ты еще не решила в школу идти?

Я хмурюсь.

– Вместо меня, это решила мама.