Когда-нибудь…

– Недаром так всполошился наш бравый генерал, когда были упомянуты лаборатории в Плимуте, – воспользовавшись внезапно наступившей тишиной, сказал шепотом Шерлок Холмс. – Он ведь этот газ готовил для негров… или для буров, они что-то ведут себя в последнее время вызывающе… Великие британские ученые тайно приготовили этот дьявольский газ, а благородные британские солдаты…

– Да, – так же тихо, как брат, ответил Майкрофт. – Ты… и доктор… видели, что там произошло. Но это видели и наши генералы… и политики… я просил… я специально организовал экскурсию по местам сражений…

– И той бойни, – жестоко уточнил Холмс.

– И той бойни, – кивнул Майкрофт. – И по тому лугу, где тепловой луч настиг сотни бедняг, главным грехом которых было любопытство. Они… и мы… видели обугленные тела, разрезанные тела, сваренные в кипящей реке тела… И я получил обещание. Я вырвал из них это обещание, что подобное оружие будет запрещено, объявлено вне закона. Даже формулировка уже подготовлена на всякий случай… вот слушай: «О неупотреблении снарядов, единственное назначение которых – распространение удушающих или вредоносных газов»… Но ведь и ты должен признать, что у нас не было выбора… Когда появился тепловой луч, когда треножники возникли, словно из преисподней, чем мы могли их остановить? Кавалерийской атакой?

– И если снова прибудут марсиане…

– Мы снова применим этот газ. Но не против людей. Первыми – не применим. И боже спаси души тех наших солдат, которые попадут под газовое нападение без подготовки… И поэтому я рассказал писателю о газе…

– Марсианском газе…

– Да, черт возьми, о черном марсианском газе, чтобы хоть так, хоть косвенно предупредить людей об опасности…

– Дело не в том, нужно или не нужно врать… – устало сказал Холмс. – Дело в том, что, соврав единожды, мы вынуждены врать и дальше, дальше, дальше… Мы не стали говорить людям правды о высадке, потому что у нас под рукой оказался газ, и мы его применили, да еще так удачно, что отправили на тот свет вместе с полусотней марсиан еще и несколько тысяч британских подданных. То есть не так. Мы сгоряча убили несколько тысяч наших соплеменников и теперь не можем сказать всей правды о вторжении… Чтобы предупредить об агрессивных жителях Марса, мы придумываем новую реальность и превращаем ее с помощью писателя в фантазию, раздуваем ее настолько, чтобы никто не поверил в настоящую войну миров, чтобы каждый, натолкнувшись на случайно уцелевшего свидетеля, решил, что тот бедняга просто сошел с ума, увлекшись книгой… И на этот случай мы приписали марсианам наше самое смертоносное оружие. Мы создали вторую линию обороны, вторую линию лжи. Какие мы молодцы!

Ветер рванул его плащ, сорвал с головы Ватсона цилиндр и покатил его по песку. Доктор бросился вдогонку.

– Ты устал, – сказал Майкрофт и протянул руку брату. – Встретимся в Лондоне.

– Да, непременно в клубе «Диоген», – Холмс ответил на рукопожатие. – Там запрещено говорить. Там можно не врать.

Доктор Ватсон настиг свой головной убор лишь ярдах в двухстах от крыльца гостиницы. Цилиндр застрял в кустах, Ватсон в кромешной тьме чудом разглядел его белую атласную подкладку.

Ватсон достал его и отряхивал от песка до тех пор, пока не подошел Холмс.

– Извините, – сказал Холмс, приблизившись. – Я потащил вас в эту безумную ночь, хотя можно было воспользоваться гостиничной повозкой, я устроил с братом эту безобразную сцену…

– И вы тоже солгали, – сказал доктор. – И тоже из самых высоких побуждений…

Холмс промолчал.

– Вы ведь не сказали о моем выстреле. – Ватсон попытался надеть свой цилиндр, но ветер этого не позволил. – Вы ведь не рассказали, кто первым выстрелил в ту ночь? Почему? Вы пожалели меня?

И, словно ночной кошмар, обрушились на Ватсона и Холмса воспоминания, как будто ветер прятал их где-то, чтобы вот так, наотмашь хлестнуть ими по разгоряченным лицам, напомнить, что не он один, не только ветер виноват в случившемся.