Когда нет выбора (СИ)

 Преодолев несколько пролетов лестницы, оказалась на этаже другого факультета – биолого-химического. Сразу от лестницы разбегались три коридора с множеством дверей, ведущих в небольшие аудитории и огромные лаборатории. Академия на Саэре находится под патронатом одной из крупнейших в нашей галактике корпораций – 'Анкона'. Поговаривали, что ее владельцы интересуются всем, что может принести дополнительную прибыль, входят в правительственные круги нескольких государств или планет, таких как Саэре, и вообще, постоянно держат руку на пульсе общественной, политической и научной жизни.

 Даже я, возможно, получу приз победителя за свой проект именно от 'Анкона', ведь это их город вырастет на берегу Тарсы.

 Пошла по коридору, тихонько заглядывая в лаборатории и аудитории в надежде найти Маркуса. Несмотря на свои габариты, я не толстая, а скорее крупная, с фигурой в виде восьмерки или как раньше, в глубокую старину, называли – в форме песочных часов. Так мне и папа говорил, исподволь поднимая мою низкую самооценку. Крутые бедра с округлой, упругой попой и тонкой талией, из-за чего брюки я носила крайне редко и то из синтетических тянущихся материалов, чтобы плотно обхватывая бедра, ткань не висела на талии. А сверху всегда прикрывала их туникой, чтобы народ не смущать. Большая грудь, которая достигла максимального для меня размера лет десять назад, заставила научиться ходить плавно, чтобы эти здоровые шары, которые некоторые называют грудью, не прыгали при ходьбе и не привлекали дополнительного внимания. Ко всем моим выпуклостям и округлостям, а также приличному росту, у меня был еще один крупный недостаток – волосы. Красивого шоколадного цвета, но, увы, они торчали в разные стороны упругими длинными спиральками. В итоге меня было везде много – начиная с головы и заканчивая совсем не женским размером ступней. Ээх...

 В одной из лабораторий я увидела Маркуса, сидящего, положив ногу на ногу, на столе и разговаривающего со своим однокурсником Витасом. Перед тем как войти, поправила кофточку бледно-желтого цвета, плотно облегающую тело, и яркую длинную зеленую юбку, которую особенно любила за то, что та скрывала крутые бедра и невероятным образом стройнила. Взявшись за ручку, чтобы открыть дверь, неожиданно услышала разговор:

 – Интересно, ты тут от своей секс-бомбы прячешься или просто такой трудоголик?

 Голос Витаса был веселым, но у меня улыбки не вызвал.

 Этот молодой и очень амбициозный чивас частенько заглядывался на мою грудь, но как женщину не воспринимал. Хотя он вообще мало кого любил и часто многих унижал. Не понимаю эту странную дружбу между Витасом и Маркусом. Как можно общаться с мужчиной, который презирает твою подругу?! Ответ Маркуса был ленивым и бесстрастным:

 – Не люблю играть в прятки... Да и вообще играть. Это же ты у нас любишь ролевые игры... в постели.

 – Я очень многое люблю и стараюсь всегда исполнять свои желания. А вот ты, Маркус, меня удивляешь.

 Тирада этого сноба чиваса меня насторожила, поэтому, несмотря на неловкость, которую я испытывала, невольно подслушивая этот разговор, продолжила стоять, не шелохнувшись.

 – Мы обсудили с тобой этот вопрос, Витас. Дальше не вижу смысла...

 – Ну и что ты планируешь делать? – спросил Витас.

 Маркус хмыкнул и ответил:

 – Да ничего особенного. Мне требуется еще хотя бы полгода, чтобы закончить научную работу. Сейчас планирую под каким-нибудь предлогом уговорить Есению на ряд серьезных исследований. Хочу попробовать выявить все особенности ее расы и возможности закрепления их у других...

 – Может, и потомство от нее хочешь заполучить? – ядовитый сарказм Витаса ударил по нервам, но ответ Маркуса заставил похолодеть.

 – Смеешься, Витас? Тсареки живут до пятисот лет... Есении только тридцать, она, можно сказать, еще подросток – мне ее папаша все время этим фактом в лицо тыкает. Задрал уже!

 Витас насмешливо хрюкнул, затем переспросил:

 – Тебе двадцать шесть лет, ей – тридцать, и тебя же ее отец ругает за то, что эту бабень имеешь? Ты шутишь?

 Я заметила в щелку между дверью и косяком, как Маркус отрицательно качнул головой и наставительным голосом лектора пояснил:

 – Ты меня удивляешь, Витас. Зачем ты пошел на этот факультет учиться, если простых вещей не учитываешь? Я – рольф, и мой жизненный цикл не превышает ста пятидесяти лет, так что в свои двадцать шесть я – взрослый самостоятельный мужчина. Есения – тсарек, и в свои тридцать еще совсем юная девчонка, у которой гормоны играют как у подростка. Тсареки за всю свою жизнь проходят четыре этапа. И переход на каждый следующий сопровождается линькой и физиологическими изменениями. Первый – переход из детства в юность, когда начинают формироваться вторичные половые признаки, особенности характера закрепляются, начинают развиваться их отличительные особенности, такие как эмпатия, изредка даже телепатия или телекинез – но благодарю звезды, что Есения только эмпат. Мне все время приходится контролировать с ней свои чувства...