Когда нет выбора (СИ)

  Огибая круглые столики и стулья, спинка и подлокотники которых изготовлены виде широких перевитых дуг, прошла к автоматам и бездумно нажала на панель выбора блюд. Оказалось, автомат еще работает, но еды там не появилось, послышалось лишь шипение пневматики. Вместе с шипением пищевого автомата вновь уловила чей-то сильный страх такой силы, как будто кому-то сейчас грозит смерть.

 Прошла еще дальше и в конце столовой увидела несколько высоких встроенных металлических шкафов. Позади меня послышались шаги. Обернулась и заметила, что Тарий целенаправленно идет ко мне с весьма хмурым выражением на черном, словно высеченном из сартора, лице. Судя по доходившим ощущениям – явно недоволен моим отсутствием за своей спиной и блужданием здесь в одиночестве. Непредсказуемый мужчина: то прибить мечтает, душит, а в следующий момент беспокоится за мою безопасность и... беззастенчиво лапает.

  Я уже дошла до ряда шкафов. Одна из дверей была закрыта неплотно и я, подойдя, ее открыла. Прямо на меня, согнувшись в три погибели и прижавшись к стене, смотрело чудовище с неестественно горящими жутким оранжевым светом глазами. Такое мохнатое, злобно оскалившее острые клыки чудовище. Завопив, я отскочила в сторону, судорожно размахивая руками, и – самое невероятное – услышала, как чудовище тоже вопит женским голосом и размахивает руками.

  Я даже не заметила, как забралась на руки Тарию Биане и орала уже оттуда, при этом успевая рассматривать диковинную находку из шкафа.

  – Может, вы уже обе заткнетесь?! Иначе я сейчас оглохну...

  На предложение Тария, высказанное резким громким рыком, мы обе ответили гробовым молчанием. Довольно шустро вылезшая из ящика страхолюдина оказалась женщиной-илишту, как мне показалось – молоденькой. С меня ростом, ну, может сантиметров на пять выше, стройной, даже немного сухощавой, со светло-коричневой кожей и черными волосами, которые выглядели сейчас как одна огромная мочалка. Именно эта 'прическа', свисающая с ее головы до поясницы, создала у меня ложное впечатление о ее мохнатости. В принципе, кроме запущенности (по понятным причинам), она ничем не отличалась от тех сексроботов, которых я видела на 'трех семерках'. Женщина все еще махала руками и таращила на меня зеркальные глаза, в которых отражался оранжево-красный свет от аварийных светодиодов, что вспыхивали под потолком с регулярной частотой. Потом, еще раз поглядев на меня, Тария и, явно испытывая жуткий страх, прохрипела:

  – Монстр!

 Тот факт, что я сама только что так подумала про нее, уже не волновал. Я тут же выплюнула:

  – На себя посмотри, страшила!

 Мы обе синхронно прижали ладони к груди и одновременно произнесли:

  – До смерти напугала!

 Снова уставились друг на друга, но уже оценивающе и вполне доброжелательно. В столовую начали входить штурмовики. Наверняка снаружи уже оценили обстановку и с любопытством уставились на меня, к моему внезапному смущению, так и висевшую на руках Тария, а потом на женщину, которая опустила глазки вниз и тут же неосознанно начала поправлять волосы. Но теперь их только отрезать можно, расчесать – вряд ли.

 Тарий, обращаясь к женщине, осторожно спросил, перехватив меня поудобнее:

  – Мы направлялись к вам. Вам лично требуется срочная помощь?

  – Нет. Но тут еще есть живые.

 Мы с Тарием облегченно выдохнули.

 – Вы знаете, что произошло на корабле?

  Женщина-илишту посмотрела на Тария, я как раз попыталась слезть с него, но мне в лицо злобно рыкнули и попытки встать на собственные ноги тут же прекратились. Я почувствовала ее удивление от нашего общения с Бианой. Потом девушка обвела взглядом четверых илишту из спасательной команды и только затем начала говорить, прижав кулаки к груди:

  – Я не знаю, могу лишь догадываться, – чувствовалось, ей чрезвычайно больно и горько об этом говорить. – Мы спокойно долетели до Харта, посетили святые места. Сами знаете, туда летают со смыслом... с целью. Всю дорогу нужно думать о своей жизни, о прошлом, настоящем и будущем. Молить предков и богов о помощи, прощении и заступничестве, чтобы тебя услышали... Туда мы летели, бодрствуя, а обратно – просто устали и путь слишком долог – все воспользовались анабиозом, чтобы скрасить обратную дорогу и отдохнуть. Несколько анна не заснули, они летели с аннарами и не хотели доставлять своим мужчинам дополнительные трудности в полете. Я летела с семьей – папой и мамой. Мама сильно устала после араша, и возраст уже приличный – это ее вторая жизненная связь и, боюсь, потерю моего отца она не сможет пережить.

 Рассказывая, девушка неожиданно заплакала и уже сквозь слезы продолжила говорить: