Когда наступит вчера

– Мздоимцы объявили, – рассматривая грунт вокруг лошадиных копыт, пустился в объяснения незадачливый переговорщик, – что при всем уважении против Разрядного Уложения идти не могут. На том к сургучу алому печать и приложили. Сказывали только, что по истечении трех дней в обратную дорогу пустятся. Вот, стало быть, и заедут, чтоб сию незадачу добром, как водится, решить.

– Бред какой-то! – устало отозвался я. – И что ж прикажешь нам делать эти три дня?

– Да разве ж мне по чину приказывать? Мы вот в Елдин направлялись, вас дожидаться.

– Нет, в Елдин нам сейчас ехать ни к чему, – отрицательно покачал головой я.

– Тогда, может, к Харитиеву пойдем сфинкса искать? – неуверенно предложил Вавила Несусветович.

– Пойдем, конечно, – резко оборвал его я. – Только есть три «но». Первое: после взрыва по всему западному берегу Непрухи наверняка патрули, а пробиваться с боем в наши планы не входит. Второе: надо что-то решать с Финнэстом, в таком состоянии ему никуда ехать нельзя. – Я спиной почувствовал благодарный взгляд Оринки, и это придало мне уверенности в том, что выбранное направление верно. – И третье: мы этот сундук на колесах за собой по всей стране таскать будем?

– Так что ж делать-то? – обескураженно спросил урядник.

– Возвращаться в замок! – отчеканил я.

– Да ведь опечатан он, – глядя на меня, точно на умственно расстроившегося, напомнил вещавший ранее стражник.

– Невелика печаль, главное, замок на месте, а печать и сорвать можно!

На лесной дороге моментально воцарилась такая тишина, что казалось, будто все поющие в терновнике, орущие в орешнике и шипящие в шиповнике вымерли в один момент.

– Ой, не надо бы! – отвлекаясь от хлюпанья носом, настороженно прошептала Оринка.

– Она права, – тихо подтвердила Делли. – Брось ты эту затею!

Признаться, я не ожидал от верной спутницы такого подвоха, но, выдержав мой гневный взгляд, фея лишь покачала головой, точно увещевая непослушное дитя. Личный состав Уряда скорбно молчал, но по выражению всех имевшихся в наличии лиц было видно, что я сморозил глупость величиной с айсберг.

– Тут это не принято, ваше преимущество, – наконец выдавил урядник. – Беда случиться может.

– В чем проблема? – вертя головой из стороны в сторону, поинтересовался Ратников. – Тоже мне – печать! Фигня делов! Я ж типа И.О.! Так что все будет чики-пики! С кем надо перетрем, кому надо забашляем! Мы ж не какие-нибудь лохи зашуганные, мы ж – Уряд!

Я узнал эту интонацию. С нею некий актер, залихватски пытавшийся изобразить из себя конкретного пацана, выдыхал отдающее стахановскими забоями словечко «бригада». Что мудрить?! Мелкое пижонство. Но мысль, которую, сам того не зная, подбросил Вадюня, меня позабавила.

– Я так понял, печати срывать здесь не принято?

– Да уж, вестимо, не принято, коли через нее сам Нычка благость свою и защиту людям являет, – оживился Вавила.

– Вот и отлично! Получается, никто не ждет, что мы эту печать сорвем?

– Не ждет, – тускнея и, вероятно, догадываясь, куда я клоню, тоскливо проговорил господин урядник.

– Ну, так, выходит, дело-то получается нежданное? А кому такими делами заниматься, как не Уряду Нежданных Дел? – Несусветович попытался было что-то сказать, но я перебил его, не давая вставить слово: – Всё, разворачиваемся. Нечего тут посреди дороги ораторский клуб устраивать, и так народ мимо ходить боится. Возвращаемся на базу!

– Я в замок не пойду, – шепотом, медленно и очень внятно произнесла Оринка. – И Финнэст не пойдет. И всякому иному идти туда не советую.

– Бунт на корабле?! – нахмурился я. – Ошалели, что ли?!

– Негоже печать рушить. Беда от того приключится, – упрямо наклонив голову, выдохнула кудесница.

– А вот пугать не надо! Пуганые, – жестко отрезал я. – Ладно, разберемся на месте!

Красная сургучная печать на витом шнуре была единственным запором, скреплявшим массивные створки ворот опустевшего замка. Подталкиваемые разошедшимся не на шутку ночным ветром, они кряхтели на старых петлях, пытаясь гостеприимно распахнуться навстречу недавним обитателям лесного чертога. Но действительно, словно неведомая волшебная сила удерживала сургуч на месте, не давая воротам распахнуться. Их негромкий жалобный скрип звучал для меня горьким сетованием на подневольную судьбу.

– Не ходили бы вы туда! – разворачивая коня поперек опущенного моста, увещевающе промолвила Делли. – И здесь прекрасно заночевать можно.

– Пойми, – я оглянулся на всадников кортежа, остановившихся шагах в двадцати за нашими спинами, – уже ничего не поделаешь. Точка возврата пройдена. Если сейчас у самых ворот мы ни с того ни с сего поменяем свое решение, эти красавцы возомнят, что отцы-командиры попросту струсили. Причем испугались не прямой угрозы, не оружия, не дикого зверя, а бабских сказок. Как потом отдавать приказы, если в глазах подчиненных мы будем слыть мягкотелыми хлюпиками?