Когда наступит вчера

– Большой, – отозвался Фуцик. – Он среди лета в наши края завсегда прибывает. Команды на ём нет. По волнам морским самоходом идет да завсегда близ дикого берега якорь бросает. Одним словом – волшебство чародейское. Но вот, стоит кораблю пристать к земле, как море тотчас вспучивается, и из вод в надраенных латах, от которых точно огнем пышет, выходит пешая морская рать. Всего-то тридцать три человека при воеводе. А каждый росту двухсаженного, да в плечах, почитай, сажень. Обычного стражника чихом с ног сшибают! Окружают они стоянку железною стеной, чтоб никто чужой к кораблю не прокрался. И горе несчастному, который осмелится бесправно рядом стать.

– Ну и что дальше? – заторопил я сказителя.

– В эту же пору в город приходит большой обоз.

– С орехами? – проявил догадливость я.

– Именно так, – радостно закивал Фуцик. – И в тот год он тоже прибыл. И как только первые возы появились близ крепостных стен, Лазурен призвал меня к себе и молвил: «Ты уже вполне разумный отрок и подаешь большие надежды. Если выполнишь от слова до слова то, что я велю, то станешь несметно богатым. Даже правнуки твои не смогут истратить того, что получишь!» Я, вестимо, согласился. Когда еще такая-то удача выпадет! Придал нам Лазурен вид чужих обличий, и под той личиной отправились мы на берег, где как раз мешки с орехами на корабль грузили. С тем мы на борт и проникли. А там Лазурен при помощи чародейства своего подменил мною носовую фигуру. Стал я точнехонько, как она. Тогда учитель велел мне внимательно смотреть, слушать, всё запоминать. Особенно же, что воевода пешей морской рати говорить будет, когда отсель к другому берегу приплывет. С тем я и отплыл.

И вот шли мы, шли по морю. Корабль сам собой бежит, я у него на носу, да витязи морские вкруг него по морю, аки посуху. Не долго, не коротко, а в самый раз, прибыли мы к острову, что зовется Алатырь.

– Откуда вам это известно? – делая пометку в блокноте, поинтересовался я.

– Словцо это воевода крикнул, только лишь корабль от берега нашего отвалил. Так вот, приплыли мы к острову. Я глазами зыркаю, а место-то ой какое непростое! Людского жилья на нем нет, а живут там одни лишь полканы.

– И подполканы, – под нос себе пробормотал я. – Собаки, что ли?

– Да уж какие там собаки?! – возмутился оскорбленный в лучших чувствах очевидец. – Сверху они вроде как люди, снизу глянуть – кони, за спиной крылья, а в руках оружие. Их, сказывают, ни сталь, ни огонь не берут. Ликом они свирепы, а отважней их во всём мире не сыскать!

– Уже страшно! – отмахнулся я. – Дальше что было?

– Главный-то их увидел воеводу, нахмурился, как рявкнет ему вопросец заковыристый!

– А конкретней? – Я перевел взгляд с бумаги на допрашиваемого.

– Не расслышал, – виновато сознался лазутчик, на секунду отводя глаза в сторону. – Шумно было. Оружие звенело, полканы всякое непотребство выкрикивали, генерал-полкан копытом так землю рыл, что остров, как живой, ходуном ходил. А только после этого витязи морские мешки с орехами аккуратно разгрузили, а на замену им точнехонько по весу другие мешки из глубины острова доставили. А в тех мешках, я своими глазами видел, когда воевода проверял, злато червонное да каменья яркоцветные.

– Это в обмен на орехи-то? – удивился я.

– На них, – подтвердил свидетель. – Видать, драгоценности полканам не для чего, а вот орехи на что-то в пригоде.

– Странно, но предположим. – Я поставил в блокноте три вопросительных знака, затем, поразмыслив, нарисовал еще столько же восклицательных. – Что дальше?