Когда мы встретимся

Зажав в кулаке записку от врача, я взлетела на четвертый этаж, ворвалась в класс и завопила, размахивая запиской перед лицом у мистера Андерсона:

— Мне нужен Маркус!

— Да что с тобой? Успокойся! — Мистер Андерсон удивленно посмотрел на меня, и я изо всех сил постаралась стоять смирно. Он изучил записку. — Хорошо, Маркус, иди.

Маркус кивнул и принялся перебирать кучку книг у себя на парте.

— Оставь книжки, — крикнула ему я. — Врач велел, чтоб ты шел немедленно!

В коридоре я сказала:

— Тебе надо спрятаться. Пришли полицейские. Кажется, они хотят тебя арестовать!

И я бросилась было к лестнице, но Маркус негромко проговорил:

— Лучше, наверное, идти не спеша.

Он оказался прав. Через пять секунд мы встретились с полицейскими, которые поднимались к мистеру Андерсону. На нас они даже не взглянули.

Зубной врач запер дверь и посмотрел на меня:

— Твоя мама адвокат?

— Вроде того.

— Отлично. Значит, просто окопаемся тут, пока она не придет.

Полицейские явились не сразу — им явно пришлось поискать кабинет врача. Похоже, никто не спешил им помогать.

Они постучали в дверь.

— Подождите, — крикнул зубной врач, — у меня руки заняты. Одну минуточку!

Интересно, что мы будем делать, когда минута кончится, думала я. Зубной врач спокойно читал газету. Маркус разглядывал свои ладони.

— Зря я не взял книжку! — сказал он мне недовольным голосом.

— Да пожалуйста, иди, бери! Только я, между прочим, спасаю тут твою шкуру!

— Кто-то из вас может хотя бы примерно объяснить, что тут происходит? — спросил зубной врач.

Мы с Маркусом переглянулись.

— Я хотел его остановить! — сказал мне Маркус.

— Да знаю я. Но он тебя боится.

— Меня?! — Он прижал руки к груди.

— Ты же его ударил! Забыл?

— Да помню! — Маркус уронил голову на сжатые кулаки. — Господи, — пробормотал он, — а теперь тот человек мертв. Тот старик. Он тоже меня боялся. Помнишь, как он от меня удирал? Но я ему ничего не делал, клянусь! — Голос его дрогнул, и плечи затряслись.

— Ты не виноват, — быстро сказала я. — Он… — Но что говорить дальше, я не знала. Потому что вообще-то он был виноват. Конечно, он не хотел, он и представить себе не мог… Но если бы он не побежал за Сэлом, а Сэл не выбежал бы на дорогу, то ты, наверное, сейчас был бы жив…

Зубной врач внимательно глядел на нас.

— Если вдуматься, — сказал он, кивая в сторону двери, — пожалуй, лучше помолчать.

Время ползло. Полицейские топтались под дверью, стучались, говорили по рации, снова стучались, уходили, возвращались, стучались, потом стали выкрикивать через дверь: «Смотрите, доктор, если его в кабинете не окажется, вам же будет хуже» — и все такое.

А зубной врач кричал в ответ что-то про анестезию, и про застывающий пломбировочный материал, и что у него только две руки, и прочую чушь.

Маркус смотрел в пол. Только теперь я заметила, что пол был выложен белыми шестиугольниками, точно как у нас в ванной. Мой мозг немедленно принялся превращать шестиугольники в привычные фигуры и цветы. Как ни странно, это успокаивало.

Потом Маркус произнес, очень тихо:

— У меня есть старший брат. Энтони.

Я уставилась на него.

— Просто объясняю, почему я тогда ударил твоего друга…

— Сэла! Его зовут Сэл. Господи, да почему же ты никогда не помнишь ничьих имен!

— Т-с-с! — зашикал на нас врач.

Маркус еще сильней понизил голос.

— За день до того, как я ударил Сэла, мой брат сказал что-то про подружку другого парня. Просто пошутил, наверное. Но тот парень прижал Энтони к машине и стал избивать…

Я вспомнила. Мы с Сэлом тогда еще перебежали через дорогу, чтобы обойти эту драку. Значит, это был брат Маркуса — тот парень, который все пытался увернуться, сползти с капота, и все получал удар за ударом…

— Кажется, я видела. Он был в кепке?

Маркус кивнул:

— Да. Он всегда в ней ходит.

— И что ты тогда сделал?

— Ничего. Я стоял в дверях подъезда и смотрел. А потом Энтони мне говорит: «Тебе что, даже в голову не пришло мне помочь? Даже мысли не мелькнуло, да?» Сказал, что я не брат, а непонятно что.

— Но эти парни старше тебя и сильнее, — сказала я.

Маркус помотал головой.

— Не в этом дело. Я их не боялся. Просто мне казалось, что все это ко мне никак не относится. Что я сам по себе. Иногда я так задумываюсь, что прохожу мимо собственного дома. Эти парни меня не трогают. Считают, что я какой-то не такой. Так оно и есть, я не такой, как они. Так вот, Энтони мне сказал: «Когда-нибудь ты кому-нибудь вмажешь. И тебе кто-нибудь вмажет. Тогда до тебя дойдет. Хоть что-то. Может, ты хоть чуть-чуть начнешь разбираться в жизни». И мне захотелось начать разбираться в жизни. В людях. Хоть чуть-чуть. Поэтому на следующий день я подошел к Сэлу и ударил его. И стал ждать, пока он даст мне сдачи. Стоял и ждал, как придурок. Но он просто сложился пополам и заревел. И я ушел. А Энтони заорал мне вслед: «Какого черта?! Ты что, сдурел?» А потом, дома, он сказал: «Ты зачем его стукнул? Он же меньше тебя! Ты вообще ничего не соображаешь?» Сказал, что меня только могила исправит.

Я еще не додумалась, что ответить, как вдруг Маркус выпучил на меня глаза:

— Слушай! Так это ты там была тогда? С плакатом!

Тут уже у меня отпала челюсть: