Когда мы упали

Я молча направился к маме, наконец взглянувшей на меня темными глазами. На ней была надета длинная белая ночная сорочка без рукавов, и руки дрожали от напряжения.

Когда я откинул с влажного лба мамы мокрую от пота прядь темных волос длиной до пояса, она поверх моего плеча вновь переключила внимание на Лекси и Леви. Я услышал, как Лекси спросила:

– Милый, хочешь сладкого чаю? Или что-нибудь поесть?

– Да, – услышал я ответ Леви, и грудь моя наполнилась гордостью за эльфенка. Пока я занимался тем, чем должен, она заботилась о моем брате. Просто по доброте душевной.

Подняв маму на руки, я захватил со стола пакет с лекарствами. Подойдя к кровати, откинул простыни и уложил ее. Никто из нас не проронил ни слова. Взяв с ночного столика стакан с водой, я рискнул взглянуть маме в лицо. Она все еще смотрела в сторону двери, будто бы могла видеть сквозь стены, тонкие, словно бумага.

– Мама, выпей это, – велел я, протягивая ей растворимые светло-оранжевые таблетки, способные заглушить боль. Из-за БАС горло ее уже не работало, как прежде, и удушье превратилось в реальную угрозу. Теперь ей приходилось принимать лекарства через капельницу или класть под язык. А вскоре и кормить ее придется лишь жидкой пищей.

Мама не открыла рот, а вместо этого взглянула на меня и проговорила:

– Ты привел… свою… piccolo folletto… сюда, к нам?

Вздохнув, я сел рядом с мамой на кровать и улыбнулся, вспомнив, как заупрямилась Лекси, когда я велел ей отправляться домой.

– Мне нужно было забрать твои лекарства, а для этого понадобилась машина. Она предложила свою, но не позволила мне ехать одному.

Мама удивленно дернула губой.

– Ах, mio caro… она… украла твое сердце.

Я попытался спорить, но почему-то ощущал, что, защищаясь, предаю свою эльфийку. Но мама лишь закрыла глаза и чуть качнула головой.

– Мне… не нужно… слышать… твой ответ… чтобы знать… что это правда. – Веки мамы дрогнули, и она распахнула глаза. В них светилось нечто весьма похожее на счастье, и от этого у меня все тело покрылось мурашками. – Ты мой… сын… плоть от… плоти моей… часть твоей… души… живет… во мне. – Мама чуть приподняла руку и приложила ее к сердцу. – Я чувствую… в тебе… перемены. С ней… ты… свободен… – Мама глубоко вздохнула и добавила: – И сердце… мое… наполняет… покой.

– Мама… – начал было я, но она накрыла мою руку своей.

– Tesoro, Остин… Lei è un… tesoro[40]… Благословенное… сокровище с небес… созданное лишь для… тебя…

Бросив быстрый взгляд на приоткрытую дверь спальни, я снова повернулся к маме и прошептал:

– У нее проблемы, мама. По-настоящему серьезные проблемы с самой собой. Она мне нравится… признаюсь, даже очень, но я понятия не имею, как себя с ней вести. Если честно, это пугает меня до чертиков. Она словно зажата в тисках.

Мама вздохнула и, глубоко задумавшись, посмотрела в окно. В последнее время она часто так делала, словно бы, дорожа этим миром, пыталась сохранить его в памяти.

– Я вижу ее проблему, Остин… Я ведь… женщина… Я вижу то… что недоступно другим… Она не понимает… собственной… красоты…

Я опустил голову и ощутил настоящий страх. Мне не хотелось, чтоб у Лекси были проблемы, связанные с внешностью.

«Она красивая».

Мама прочистила горло, неловко наклонилась вперед и проговорила:

– У всех у нас… есть тайны… И они глубоко запрятаны… Но лишь пока… мы не отыщем ту единственную душу… которая… сделает их бремя… немного легче…

Мама уже дышала с трудом. Поэтому я вновь взял обезболивающее и, строго взглянув на нее, попросил открыть рот. Но прежде чем послушаться, она прошептала:

– Если ты действительно любишь ее… эта любовь… исцелит ее… Но только не… уничтожь ее… mio caro. Если ты отдашь свою любовь… а потом заберешь ее… она никогда не сможет этого пережить…

По маминой щеке скатилась одинокая слезинка, и я почувствовал, как у меня стало тесно в груди, будто легкие просто перестали работать. Мама говорила о папе. Лука Карилло за эти годы просто уничтожил ее, но она все еще неистово его любила. Мама не хотела, чтобы я повел себя с Лекси подобно отцу. Я должен исцелить свою эльфийку, а не разрушить ее.

В конце концов, вняв просьбе, мама взяла таблетки в рот, чтобы те растворились под языком. И все это время не сводила с моего лица взгляда темных глаз.

– Акс! Ты знаешь, что это значит. Нам нужно его привести. Собрать всех, кто у нас есть. Это война, fratello[41]. Мы должны защищать свою территорию. Если мы ее потеряем, то лишимся и денег. А я ведь знаю, что они значат для парней Карилло.

– Capisco[42], Джио.

– Эй, Акс, ты снова угонял машины? Откуда здесь взялся этот дерьмовый «Приус»?

Снаружи, возле трейлера громко звучали голоса. Я быстро подоткнул маме одеяло, и тут она схватила меня за руку.

– Ты иди… Не позволяй… Леви с ними… связываться…

Кивнув, я поднялся, чтобы выйти из комнаты, когда мама проговорила:

– Пусть… она войдет… Я хочу… поговорить с твоей… folletto.