Когда мы упали

– Это не твое гребаное дело, ты… – Но я замер на полуслове и заставил себя заткнуться. Запрокинув голову, уставился в безоблачное ночное небо и задался вопросом, какой смысл от нее что-то скрывать. Она уже все поняла, видела Акселя за работой. И знала, что нужно молчать, в первую очередь ради собственной безопасности. Так какого хрена я должен ей врать?

Успокоившись, я разжал кулаки и перевел взгляд на девчонку. Лекси вжалась в спинку дивана; в огромных глазах читался такой страх, будто я был Джеком-потрошителем, готовым разорвать ее на части.

«Ты пугаешь меня, Карилло. Я тебя боюсь…»

Ранее сказанные ею слова вновь всплыли в памяти, и мне показалось, будто меня ударили прямо в солнечное сплетение. А я ведь изменился.

И больше не хотел становиться прежним.

Я передвинулся на противоположный конец дивана. Лекси неотрывно следила за моими действиями, словно бы я в любой миг мог наброситься на нее и бить, пока не подчинится.

Вздохнув, я повернулся в сторону Лекси, но не осмелился на нее взглянуть. Я поступил как подонок и не желал видеть презрение во взгляде девушки.

– Мне не следовало так себя вести, – лишь проговорил я.

Я заметил, как она судорожно вздохнула. Зажмурившись, я представил себе искаженное болью мамино лицо. Мне хотелось объяснить, почему я так себя вел… и, что еще важнее, зачем нужно ее молчание.

– Я просто… Мне нужно всего лишь защитить семью, а ты в данный момент способна нас уничтожить. Ты слишком много видела, Лекси. Мне правда хотелось бы, чтобы все случилось иначе. Для твоего же блага и ради себя самого. Я не пожелал бы такого никому из нас… но уж что есть.

Я заметил, что, глубоко вздохнув, она немного расслабилась. Я же не осмеливался даже смотреть в ее сторону.

– Ты поэтому здесь прячешься? – неуверенно спросила она.

Я неохотно кивнул.

– Ты… ты тоже торгуешь наркотиками?

И я резко повернулся к ней.

– Да нет же, черт возьми. Не торгую. Я не занимался этим уже много лет. Хотя ты, вероятно, слышала иное. Я больше не состою в банде. С тех пор, как меня взяли сюда играть за «Прилив».

Казалось, ее покинули последние остатки напряжения.

– Но твой брат все еще в банде? – нервно спросила она.

Я медленно кивнул. Хорошо, что она не сказала «братья». Наверное, Леви она во дворе не видела. Это хорошо. Чертовски здорово.

– Он очень похож на тебя, – вновь заговорила она минуту спустя, жестом показав на мои темные волосы и татуировки, особенно на звезду, изображенную на левой щеке. – Твой брат. – Склонив голову набок, она с любопытством разглядывала меня. – Вы близнецы?

Я встретился с ней взглядом и неохотно ответил:

– Нет, он старше меня. Мы просто похожи, вот и все.

– Можно спросить, почему он по-прежнему живет той жизнью, а ты нет? – выговорила она, и бледное лицо покраснело от смущения. Она знала, что подобный вопрос задавать не стоило.

Я вздернул вверх проколотую правую бровь.

– Спросить можно. Только я не стану отвечать.

Услышав мои слова, она поморщилась.

Вновь повисшее молчание сейчас не казалось таким уж тягостным. Шли минуты. Я внимательно прислушивался, надеясь уловить приближающиеся шаги. Полицейские все еще находились в общежитии. Сквозь толстые деревянные стены домика доносилось глухое бормотание.

Все это время Лекси не отрываясь смотрела на меня. Но мне о многом не хотелось говорить. Она и так достаточно увязла. К чему тащить ее еще глубже?

Откинувшись на спинку дивана, я решил попытаться расслабиться, но тут же ощутил, как Лекси склонилась ближе ко мне. Прищурившись, я бросил на нее вопросительный взгляд.

– Какого черта ты так пристально рассматриваешь? – спросил я. Конечно, я не мерзавец, но она, пытаясь разглядеть что-то у меня на шее, почти залезла ко мне на колени.

Она покраснела, нервно теребя черные волосы. От этого любопытство лишь усилилось.

– Что? – скрестив руки на груди, вновь спросил я.

Худеньким пальцем она указала мне на шею. Я недоуменно нахмурился.

– Эта татуировка, – виновато проговорила она; на эльфийском личике читался вполне невинный интерес.

– А поточнее, – произнес я, жестом обводя покрытую чернилами кожу над воротом черной футболки, руки и шею.

– Вот эта, – она вновь указала пальцем, на этот раз ближе. Я недоверчиво взглянул на девушку. Круг поисков не сильно сузился. Я попытался вспомнить, что за татуировка находилась в том месте. Хотя их там было штук пятнадцать.

Она раздраженно стиснула зубы и ткнула меня в шею кончиком ногтя, покрытого черным лаком.

– Вот эта! На которой написано «Холмчие»!

Настроение упало. Лекси опустила руку, и с лица ее исчезло недовольство.

Я вспомнил, когда у меня появился этот чернильный рисунок. Мне исполнилось четырнадцать. Столько же, сколько сейчас Леви. Будучи подростком, я только что продал первую дозу, и меня приняли в банду. Джио приказал Маттео, своему главному подручному, поставить мне клеймо. Прямо на шею, чтобы все видели, откуда я. А на щеку звезду, стидду[22], знаменующую связь нашей банды с Сицилией.

Эти рисунки означали, что я останусь Холмчим на всю жизнь.