Когда мы состаримся

Та была шестью годами старше и оказалась в роли наставницы вполне у места. Вязалась с этой ролью и её необидная, но прямая, беспрекословная манера распоряжаться, и привычка постоянно что-нибудь приговаривать. Топанди называл это «воркотнёй», добавляя, однако, что не может без неё: смолкни она хоть на час, дом сразу бы словно вымер. И хлопотливую, говорливую ловкость этой неугомонной девушки, которая была сама живость, сама поворотливость и проворство, очаровательно оттеняла ученическая неловкость неофитки Мелани. Как они обе потешались, когда Мелани приходила и объявляла: дрожжи забыла положить в уже замешанное тесто, а у самой руки по локоть в клейкой закваске, как в зимних перчатках. Или собирала как-то в передник по распоряжению Ципры только вылупившихся жёлтеньких цыпляток, чтобы отнести в дом с холодного двора, отчаянно отбиваясь от ревнивой наседки — и в конце концов пустилась от неё наутёк.

Как легко могут насмешить двух девушек такие забавные пустяки!

А в какие бесконечные разговоры о всяких других пустяках пускались они, положив на подоконники вышитые подушки и высунувшись в залитый лунным светом сад! До полуночи затягивались такие беседы о вещах, занимавших только их двоих.

Мелани о многом, совсем неизвестном Ципре, могла порассказать, и та слушала с удовольствием.

Особенно хотелось ей узнать об одном предмете, на который она всё пыталась разными шутливыми намёками навести Мелани.

Вздохнёт, например, Мелани безотчётно о чём-то своём — Ципра сейчас же спросит:

— Это ты о дальнем друге?

Или не доела однажды за обедом любимого своего блюда, а Ципра:

— Ты «ему» оставляешь?[140]

— О нет, «он» не голодает, — вполголоса отозвалась Мелани.

Кто-то, значит, у неё всё-таки есть!

И за вечерней болтовнёй она вернулась к тому же предмету.

— А кто этот «он»?

Мелани не стала раздразнивать её любопытство.

— Один замечательный молодой человек. Поверенный многих европейских государей. За короткий срок уже снискал себе имя, известность. Все его очень хвалят. Он часто к нам при жизни папы ходил, и меня ещё совсем-совсем маленькой прочили за него.

— Красивый? — спросила Ципра о главном, что ей не терпелось узнать.

Лишь многозначительный взгляд был ей ответом. Но Ципре было довольно и этого. Такой же, значит, в глазах Мелани, как в её — Лоранд!

— Пойдёшь за него?

Мелани протянула свою изящную левую ручку, чуть приподняв безымянный палец. На нём было кольцо.

Сняв его с пальца, Ципра принялась разглядывать. На внутренней стороне кольца были какие-то буквы. Но букв она не знала.

— Это его имя, да?

— Первые буквы имени.

— А как его зовут?

— Йожеф Дяли.

Ципра надела Мелани кольцо обратно на палец, вполне удовлетворённая своим открытием. Давний возлюбленный, красивый, притом известный, преуспевающий человек, и на пальце — его кольцо! Теперь — мир.

В искренности Мелани она убедилась окончательно. Место в её сердце уже занято. Значит, безразличное отношение к Лоранду — не притворство.

Но, успокоясь относительно Мелани, она совсем не была уверена в безгрешности Лоранда.

Какими он глазами глядел каждый день на Мелани!

Мужчинам нравятся красивые личики. И если они ими любуются, что тут дурного? Поглядеть, обернуться вслед — это их давняя привилегия. Можно ли за это осудить?

Да, но взгляд взгляду рознь. И женский глаз обладает удивительным даром улавливать эту разницу. Призма ревности вмиг разложит чужой взгляд на составные цвета, и готов итог волшебного спектрального анализа: там — проблеск любопытства, тут — искорка лукавства, это — чёрная зависть, это — голубая мечта, а это — пламенная страсть.

Ципра не изучала оптики, но во взглядах отлично разбиралась.

Казалось, она не наблюдала за Лорандом и не смотрела в его сторону, не замечала ничего, но всё видела и понимала.

Лоранд так и пожирал глазами стройную фигурку Мелани. Упивался, как пчела — нектаром, неустанно пополняя соты своей души. Каждый его взгляд был такой пчёлкой-скопидомкой, сбирающей и носящей мёд любви в неугомонный, беспокойный улей сердца.

Подтверждало наблюдения Ципры и то, что Лоранд стал заметно сдержанней с ней с тех пор, как в доме появилась Мелани. Всегда находился у него повод отлучиться на полевые работы, требовавшие якобы неусыпного присмотра. У Ципры скоро не стало сил выносить эту пытку.

И, оказавшись как-то с Лорандом наедине, она с насмешливой бесшабашностью брякнула:

— Нечего заглядываться, друг Балинт (таково было его вымышленное имя). Не про нас красна девица! У неё жених есть.

— Да-а? — протянул Лоранд, трепля её по кругленькой щёчке, свежей, как бутон.

— Ну-ну, что это вдруг за нежности! Глаз не сводить с неё — и колечка на пальчике не заметить? Колечко-то — обручальное.

— А я с неё глаз не свожу? — шутливо осведомился Лоранд.