Когда мы падаем

– Как это связано с возрастом? – Я запуталась. Разумеется, у Мэл больше опыта в отдельных областях, чем у меня, но ошибки допускают все. Без разницы: девятнадцать тебе или двадцать девять. Они просто случаются, и у нас с Лив, и у Мэл.

Чжэ Ён задумчиво вздохнул:

– Думаю, для нас возраст играет немного другую роль, чем для вас.

Я растерянно наклонила голову:

– В смысле?

– Уважение, которое мы проявляем к пожилым людям. От нас ожидают определенного тона, определенного обращения…

Я не понимала, о чем он.

– Но у нас все точно так же.

– Так же, но по-другому, – поморщился Чжэ Ён.

– Кроме Мин Хо, все старше меня. И пусть мы не первый год знакомы и очень близки, я чаще всего использую обращение «хён». Именно потому, что мне хочется быть вежливым и показать им, насколько уважаю их.

– Какое обращение?

Толком и не разобрать, что за слово вылетело из его уст.

– Хён, – повторил он помедленнее.

Я попыталась скопировать движения его губ и беззвучно повторила незнакомое слово.

– И что это значит?

– Если дословно, то «старший брат», но еще так обращаются к старшим друзьям мужского пола. – Он задумался на секунду и добавил: – Во всяком случае, если ты сам мужчина.

От его объяснений понятнее не стало.

– А если не мужчина?

– Тогда «оппа» – так делают многие наши фанатки. «Онни», если ты обращаешься к женщине старше тебя. А я в таком случае скажу «нуна». – Заметив мой растерянный взгляд, он ухмыльнулся: – Это немного сложно.

И правда сложно. Я попыталась вникнуть в объяснение, но мне не хватало точек соприкосновения с его языком и культурой, чтобы по-настоящему прочувствовать это. Мне впервые настолько тяжело понять часть Чжэ Ёна – а ведь нам предстоит узнать друг про друга еще столько всего!

Но стоило ему упомянуть фанаток, как мне в голову пришел еще один вопрос, который давно занимал меня.

– Тебе это нравится? День за днем стоять на сцене перед столькими людьми.

– В основном да, – честно ответил он. – Хотя туры – всегда утомляют. Мы не видимся с семьей и друзьями.

– Ты говорил, что твоя сестра прилетит на последний концерт, да?

– Да. Папа утром рассказал, каким рейсом. Кажется, она уже несколько дней только об этом и говорит.

– Она надолго?

– Два дня. После концерта у нас будет немного свободного времени, и я хочу обойти с ней все закусочные Нью-Йорка.

Я рассмеялась:

– Мы с Лив сделали бы то же самое. Сто процентов.

– Говорю же, они бы отлично поладили.

Но каковы их шансы хоть когда-нибудь встретиться? Его сестра живет на другом конце света. Мы совершенно из разных миров, пусть я и ощущала такую глубокую связь с ним. Своими встречами мы просто крадем мгновения. То здесь, то там.

Чжэ Ён не сводил с меня глаз. Как и всегда, когда был рядом. Он все смотрел и смотрел, будто хотел разглядеть, что происходит внутри моей головы.

– Ты… когда-нибудь задумывался, каково было бы провести вместе больше времени, чем пара часов? – осторожно поделилась я своей мыслью.

– Все время. Не поверишь, как сильно я хочу уехать куда-нибудь с тобой. Вдвоем. Туда, где не придется постоянно коситься на часы, чтобы, как Золушка, к полуночи быть дома, и думать «лишь бы никто не узнал».

– Целую вечность никуда не ездила, – вздохнула я. – Даже не знаю, куда бы я отправилась.

– Тебе наверняка понравится в Европе, – кажется, Чжэ Ён погрузился в воспоминания о днях, проведенных там, его взгляд устремился почти что сквозь меня. – Разные культуры, и при этом все близко – за несколько дней можно объехать кучу стран. И потрясающая кухня.

– Какая страна тебе больше всего понравилась?

– Франция, – незамедлительно откликнулся он. – Мы только Париж успели увидеть, да и то одним глазом. Но язык, люди, атмосфера…

Я попыталась вообразить все это. Позволила себе хотя бы раз представить, как здорово могло бы быть. Только он и я, никакой гонки со временем, никакой пыльной комнаты отдыха. Мы бегали бы по улицам самого романтичного города на земле. Любовались достопримечательностями, наслаждались жизнью и ни о чем не думали. Эта картина так отчетливо встала перед глазами. Отчаянно хотелось за нее ухватиться. Однако все же пришлось вернуться в безжалостную реальность.

– Это невозможно, верно?

По глазам Чжэ Ёна видно, как сильно ему хотелось бы это исправить. Но мы не волшебники.

– Да, боюсь, что так.

Должно быть, по моему лицу он понял: где-то в глубине души я – несмотря ни на что – все же надеялась на другой ответ. Он взял меня за руку. Большим пальцем погладил запястье.

Несколько секунд мы молча сидели друг напротив друга.

Цепляясь за надежду, которой, в общем-то, и не было.

– У меня еще кое-что есть с собой, – внезапно сказал он и свободной рукой полез куда-то под стол. Я услышала звук расстегивавшейся «молнии». Он порылся у себя в сумке и, наконец, положил передо мной небольшой бумажный пакет.

– Можно открыть?

Я с любопытством наклонилась вперед, стараясь угадать, что же там.