Когда мечты улыбаются

2.04.

«Ведь это – не путь к счастью, и я понимаю это. Тогда почему же бегу? Бежала… Бежала, кидалась – пыталась уйти от себя, от одиночества, от забот. Почему же я всё время открываю не ту дверцу? Я возомнила себя достойной любви. Я пыталась построить то, что не для меня. Не для таких, как я. Ожидала джинна из бутылки, который непременно исполнит все мои желания. Ха! После этого только ещё больше начинаешь злиться на себя! Когда я пойму, что все эти поиски принцев, ахи и охи, мечты о любви – лишь дешёвая конфетка в обёртке, да и та – подпортившаяся? Я – из тех, кто рождён одиночкой. Мне никто не нужен. НЕ НУЖЕН. Я – избранная, я могу быть сама с собой, мне с собой не скучно. Но тогда где же счастье?»

Она писала, писала, писала в дневник и сама себе боялась признаться, что писать она хочет не это. Точнее, это, но не так, не прозой. Она, каждый раз берясь за ручку, ждала с замиранием сердца, что на неё опять найдёт то самое состояние, и сами собой снова получатся стихи…

Стихи! Вика так и не решилась признаться Наде, что она вдруг написала стихотворение. Настоящее! С размером и рифмой. Написала сама, как будто она – поэтесса. Она берегла эту тайну ото всех, хранила её в своём дневнике. Ведь подруга даже и про дневник-то не знала… Только стихи больше не писались. Не писались, и всё. Как бы Вика их ни ждала, ни звала, ни сидела с тетрадкой на коленях и ни пыталась придумать хотя бы первую строчку.

А потом вдруг это случилось. Вика даже дату запомнила – девятое апреля. Она сидела на алгебре, как обычно, рядом с Надей, записывала примеры в тетрадь. Бесцветная, занудливая «алгебраичка» Зинаида Константиновна что-то монотонно вещала у доски. Вика долго пыталась сосредоточиться на объяснениях, а потом вдруг услышала, как поют птицы за окном. Посмотрела в окно и… выпала в другую реальность. Улетела мыслями куда-то далеко-далеко, где было весело, солнечно и ярко. А когда подруга шепнула ей в ухо: «О чём задумалась?», с удивлением обнаружила, что сидит в классе. Посмотрела в тетрадку.

Девятый. Алгебра. Уныло.
И мне не избежать судьбы.
В тетрадке клеточек могилы,
А я в них – циферок гробы.

Перечитала и в испуге захлопнула тетрадку.

Стихи были с нею! Её неожиданно появившийся дар никуда не уходил от неё! И кабинет математики тут же засиял для Вики всеми красками радуги.

И дальше – как прорвало. Вечером Вика написала:

Уж кем я только не бывала,
Давно привыкнув к укоризне,
Пока до этих лет шагала
По этой жизни,
Роднёй, хозяйкой, другом, гостьей,
Для жалоб, чьих-то слёз копилкой,
Была я в чьём-то горле костью,
А, может быть, гвоздём в затылке,
Была острячкой и занудой,
А временами крайней слева,
Была святой, была Иудой
И Гваделупской томной девой,
Но хочется совсем не это,
До судорог и до икоты,
Хочу я быть большим поэтом,
Самой собою стать охота.

Стихи снова написались сами собой, но состояние не отпускало. Вика нервно ходила по комнате: она чувствовала, что это – только начало, что дальше будет больше, что должны прийти какие-то новые строчки.

Неожиданно снизу грянула музыка. Вика вздрогнула… И вспомнила, что уже пару дней Фокина хвасталась в классе, что её родители снова куда-то там уезжают и она хочет устроить вечеринку для избранных, для особо приближённых. И тут же Викино волшебное состояние, состояние, в котором писались стихи, растаяло, как дым. Вместо него нахлынули воспоминания, то – о чём Вика старалась не думать. Как им с Надей одноклассники измазали стулья мелом, как на позапрошлой неделе спрятали Надину куртку, как на прошлой – порезали Вике рюкзачок ножом. Тут же вспомнилось 8-е Марта, Гена, который не пришёл, праздник, который был у других, а не у неё, противный голосок за дверью… Слёзы бессилия навернулись ей на глаза.

– За что они меня так ненавидят?! Что я им такого сделала?! – выкрикнула она.