Когда людоед очнется

— Рыжий здоровяк всегда приносил уродские букеты, — продолжал он. — Последний раз — из магнолий. Только они долго не простояли. Я всегда ставил пластмассовые цветы, и Ирен не жаловалась. Для сына он о ней маловато знал. Стоял здесь как истукан со своим веником, слезинки не проронил. Сыну ведь положено плакать? Сама-то она была хохотушкой. Глядя на нее, не захочешь распускать нюни.

— Спасибо за помощь, — сказала Лола, удаляясь.

— Приходите еще, если захочется. Мы уже привыкли.

Ингрид нехотя последовала за Лолой и, выходя за калитку, обернулась. Сторож так и сидел на могиле, разговаривая сам с собой и размахивая расческой. Лола устроилась на пассажирском сиденье и подождала, пока Ингрид включит зажигание, но та все не решалась:

— Разве мы не могли еще его порасспрашивать?

— Мы имеем дело с клиентом, которому больше нравится общаться с усопшими, чем с живыми.

— По-французски покойника называют усопшим? Звучит лучше, чем невидимый. Представляешь, Лола, он ведь влюблен в усопшую!

— Вот почему надо любить живых, пока они не усопли.

Ингрид вопросительно взглянула на подругу, но наткнулась лишь на профиль Лолы, не отрывавшей глаз от серой ленты шоссе.

— Знаешь, я тебе благодарна за то, что ты продолжаешь мне помогать вопреки всему.

— Чему — всему?

— Тому, что творится. За окном весна, а мы торчим на кладбищах, ночуем в парках, посещаем занудные общины. Мы надеялись найти кусочек прошлого Брэда, чтобы приблизиться к нему, а нашли невидимую усопшую. Его товарищи поджаривают бедолаг, но в итоге только бросают листья на ветер. Мы едем в Жантийи, хотя с таким же успехом могли бы ехать куда-нибудь еще, все равно эта дорога нас ни к чему не приведет. Я пропала, Лола. К тому же я без конца думаю о Саша, и от этого еще больше сбиваюсь с толку.

— Скорее, ты сбиваешься с пути. А что, собственно, тебя смущает?

— Он женат. Он легавый. И он против нас.

— На это трудно что-нибудь возразить.

— К тому же я чувствую себя виноватой. Мне нужно сосредоточиться на Брэде, который спас мне жизнь, а я все думаю о Саша, который ничего такого не спас. Это безнравственно.

— Да нет. Все нормально. Так мне сегодня утром подсказало второе дыхание.

— Я больше не стану у тебя спрашивать, Лола, что такое второе дыхание.

— Правда? Приятная новость.

— Я и сама поняла. Понять можно только своей головой, ты об этом знала?

— Иногда я знаю, но чаще забываю. Слишком часто забываешь, когда время жить, а потом сгораешь на медленном огне.

— Это из Блаженного Августина, Лола?

— Нет, из блаженной Лолы. Прости, что ничего лучше мне в голову не пришло.

— Что будем делать? Едем дальше?

— Сама уже не знаю. Ты вогнала меня в уныние.

— Мне жаль.

— Не стоит. Уныние — изнанка веселья. А вместе выходит пиджак, который волей-неволей приходится носить.

В кармане серого платья Лолы завибрировал мобильный. Она отозвалась, послушала и вдруг выронила телефон.

— Лола! Что стряслось?

Та хватала ртом воздух, словно в приступе астмы. Ингрид расстегнула ей воротник, опустила окно и попыталась ее расспросить. Потом подняла телефон, набрала номер последнего принятого вызова. Ответила плачущая Альберта. Ингрид удалось разобрать, что произошло. Альберта и Кармен приехали в Монруж, чтобы помочь Юпитеру Тоби перевезти его скульптуры и вернуться в мастерские Жармона. Но они нашли его мертвым. Саша Дюген со своими людьми уже на месте.

У Лолы слова застревали в горле. Ингрид отвезла ее домой и попросила Максима побыть с ней. Затем снова села в «твинго» и отправилась в Монруж. Подъехав к бывшей керамической фабрике, она разглядела фургончик, в котором ждали Кармен и Альберта.

— От чего он умер?

— От сердечного приступа, — ответила Альберта. — Ночью.

— Еще один удушенный?

— Нет, если верить легавым.

— Как он выглядел, когда вы его нашли?

— Лежал в постели со спокойным лицом. Словно спал. Мастерскую обыскали, нашли его документы. Ты не поверишь, но на самом деле его звали Юлианом Жибле де Монфори. Сестра Маргарита — его двоюродная бабушка. Юпитер никогда об этом не говорил. Наверно, боялся, что мы не захотим с ним знаться. Потому-то они с настоятельницей так хорошо ладили. Они принадлежали к одному роду и кругу. Мне, положим, все равно. Его таланту это не вредило.

— Сердечный приступ — ошибочный диагноз! — загремела Кармен. — Юпитер был в прекрасной форме. Его просто убрали. Нашего товарища убили!

— Вам лучше успокоиться и вернуться к себе. Не выезжайте за пределы города.

Ингрид узнала голос, прежде чем успела обернуться. Бок о бок с Людовиком Николе стоял Саша

Дюген и в упор смотрел на Кармен, пока та не взяла себя в руки, затем он приказал лейтенанту «вернуть артисток на их орбиту и задать им курс на Париж».

— Что вы здесь поделываете, мадемуазель Дизель?

Тон Дюгена был спокойным, но выражение лица выдавало волнение.

— Вы должны знать, что Марке и Хатчинсон спонсировали Юпитера.

— Это я уже знаю.

— И именно Хатчинсон настояла на том, чтобы Марке предоставил ему заброшенную фабрику.

— Мне известно насчет Хатчинсон, я вызвал ее в комиссариат. Возвращайтесь к себе, здесь все под контролем.

— И в этом ваша главная проблема.

— Что вы несете?