Когда играют все [СИ]

— Идите, сеньор Рудич, — устало сказал король. — Сегодня девушка в вашу клинику не пойдет.

Прогрессор вскинулся, но бросив быстрый взгляд в лицо короля, не стал настаивать.

— Жду вас, донья Нелика, не тяните с лечением. Завтра утром — крайний срок. Капсулу засуньте под язык прямо сейчас. Иначе еще и жар начнется, — предупредил он и вышел, увозя с собой свой чемоданчик на колесах.

— Я сам спущусь в темницу, чтобы освободить Сида Оканнеру от клятвы. Через час он будет у себя, может быть, даже раньше, — глухо сказал Боэланд. — Сможете попрощаться.

Фенелла низко-низко поклонилась королю Остарии и сделала шаг в свое горное убежище. Там она засунула капсулу под язык. Еле выносимая боль исчезла почти сразу. Измученная девушка опустилась на порог дома и заснула, прислонившись головой к косяку двери.

* * *

Сид Оканнера обрелся в том небольшом доме в Вальямаресе, который он купил себе, чтобы торговать своим оружием без пошлины. Кажется, мастер ждал ее. Встал с кресла, увидев закутанную в выгоревший черный плащ фигурку гостьи. Молчал с непроницаемым выражением лица, скрестив руки на груди. О чем думал, неизвестно.

— Ты пришла попрощаться? — спросил наконец. — Раз король меня отпустил самолично, то это значит… — договорить не смог. Голос прервался. — Его величество не сказал никаких слов, кроме ритуальных, освобождающих от клятвы. Я не смог спросить, язык не повернулся.

Фенелла откинула вуаль вместе с капюшоном и сделала шаг в сторону, чтобы лучи закатного солнца осветили ее изуродованное лицо.

— Ты нашла третий путь, — потрясенно прошептал Сид, опуская скрещенные было на груди руки. Затем вдруг бросился к девушке через всю комнату. — Ты пришла попрощаться? — повторил вопрос, схватив ее за руки, спросил совсем другим тоном, с тревогой и болью. — Ты думала, что я отшатнусь от тебя, увидев твое обожженное лицо?

Девушка дернулась, но хватка рук усилилась. Он не причинял боли, но держал так, что вырваться она бы не смогла.

— Фенелла, любимая, — тихо сказал оружейник, с невозможной раньше откровенной нежностью глядя ей в глаза. — Я не смог в свое время помочь твоей матери, я был совсем ребенком, когда увидел ее в первый раз в жизни с похожим ожогом на лице. Но за прошедшие годы я многому научился. Я кузнец. И ожоги лечить умею. Ты разрешишь помочь?

Фенелла кивнула, чувствуя, как соленые слезы текут по обожженному лицу, причиняя боль. Сид поднял ее на руки и усадил в кресло. Встал рядом на колени, пристально изучая сожженную кожу.

— Лечить придется долго. Милая, тебе придется часами лежать неподвижно, чтобы с лица не стекло заживляющее средство. Оно полужидкое, согласна?

— Да.

— Сид осторожно промокнул ей глаза мягким платочком.

— Глаза завязала, что ли, чтобы не повредить?

— Да.

— Кислоту у меня стянула?

— Да.

— Так же красиво, как было раньше, конечно не получится, но шрамов не будет.

— Да.

— И… это… Фенелла, в одно из лечебных средств входит вытяжка из старых костей. Пахнет неприятно. В другое — вытяжка из подтухших шкур. Воняет невероятно. Потерпишь?

— Да.

— А дочку мы назовем Меланарой.

— Да… То есть…

И Фенелла разрыдалась, на этот раз потому, что в душе разжалась пружина, скручивавшая ее последние сутки. Сид прижал ей платок к глазам, чтобы задержать поток слез. Потом осторожно обнял девушку, поднявшись на одно колено.

Тепло любящей души, точно лучик утреннего солнца, ощутимо согрело душу Фенеллы. Душа к душе. Тепло любви и надежная опора. И неважно, как выглядит лицо у той, которую любят настолько бескорыстно. Оказывается, так бывает. Фенелла всхлипнула в последний раз и затихла в крепких объятиях.

— Вот и хорошо. Сначала ты вылечишься от ожога. Потом видно будет, как назвать дочку.

Даже с закрытыми глазами Фенелла почувствовала, что Сид улыбается.

— Четверть часа тебе на подготовку, — продолжил он суровым голосом. — Потом придется лечь и лежать неподвижно. Голову я закреплю. Заживляющее средство у меня есть, на первые несколько дней хватит. Ты, кстати, только лицо сожгла, или…

— Не только лицо.

Сид мгновенно отстегнул застежку плаща и дернул завязку шнуровки. Фенелла перехватила его руку, но часть ожога Сид увидеть успел.

— Только плечи, — смущенно сказала девушка.

— Ничего ты, милая, не делаешь наполовину, — проворчал оружейник. — Иди, время пошло.

* * *

— Знаешь, небесная ласточка моя, — проговорил Сид, улыбаясь, когда Фенелла лежала в мягкой постели с закрепленной в сложной конструкции головой, — только ты могла так старательно защитить волосы, собираясь бесповоротно изуродовать кожу на лице. У тебя чудесные волосы, как масло для закалки стали, после того, как в него опустишь раскаленный клинок… Засовывай мяту в нос, я раскупориваю склянку со снадобьем.

Несмотря на пахучие листья в носу, вонь была настолько сильной, что девушку затошнило.

— Это ненадолго, милая, потерпи. Основное средство не такое прошибательное. Давай я тебе сказку расскажу, — ласково сказал Сид, усаживаясь рядом с ней. — Тебе какую сказку, родом из Борифата, или прогрессорскую?

— А ты знаешь сказки прогрессоров?