Когда я был настоящим

Он вынул крохотный мобильный телефон, включил его и набрал сообщение. При каждом нажатии кнопки телефон издавал писк. Он положил телефон на стол и подождал, пока сообщение отправится. Я снова представил себе его офис: сине-красные пластмассовые ящички для входящих и исходящих, стеклянные внутренние перегородки, ковры. Мысленно начертил треугольник: луч от нашего ресторана вверх, к спутнику в космосе, потом обратно вниз, к офису «Контроля времени», куда спутник должен был его отразить. Я вспомнил, как меня тряхнуло ветром — последнее цельное воспоминание до аварии.

— Еще, — продолжал я, — там будет пианист, этажом ниже этой старухи.

— Так, а кто еще живет на ее этаже?

— Никто. В смысле, никто из конкретных людей. Просто безымянные, невнятные соседи.

— Эти невнятные соседи — им не нужно быть на параде? Я имею в виду, в режиме включено? Их можно все время держать выключенными?

— Нет. Все… исполнители — нет, не исполнители; это не то слово… участники… сотрудники… должны быть… я хочу сказать, вся территория должна будет целиком находиться в сфере наших полномочий.

— Вы продолжайте, — сказал Наз. — Простите, что перебил.

— Разве?

Тут я слегка заволновался — почувствовал, что не могу удержать нужный тон. Я вспомнил последнее официальное слово, которое использовал, и повторил его, чтобы вернуть этот тон.

— Да, так вот — в сфере наших полномочий. Кроме хозяйки печенки, под ней или, может, через этаж, должен быть пианист. Под сорок или чуть больше, лысая макушка, патлы по бокам. Высокий и бледный. Днем он репетирует. Музыка должна подниматься кверху точно так же, как запах при готовке печенки. Когда репетирует, он должен время от времени ошибаться. Ошибшись, он медленно повторяет пассаж, снова и снова, а в том месте, где споткнулся, совсем замедляется. Как «Ленд Ровер» замедляется перед неровным участком — например, там, где рытвины. Дальше, после обеда он учит детей. Ночью сочиняет. Иногда он злится на…

Мобильный Наза издал громкий двойной писк. Я остановился. Взяв его в руки, Наз нажал кнопку «ввод».

— Отпрыск, потомок, — прочел он. — От среднеанглийского sioun и старофранцузского sion — побег, ветка. Первое упоминание 1848 г. Оксфордский словарь английского языка.

— Интересно, — я пригубил минералку и снова подумал про жуков-скарабеев. — Так вот, — продолжил я через пару секунд, поставив стакан, — иногда этот парень злится на другого человека, который мне тоже понадобится, на этого мотоциклиста-любителя, который возится со своим мотоциклом во дворе. Ремонтирует его, чистит, разбирает, снова собирает. Когда у него работает мотор, пианист злится.

Какое-то время Наз обрабатывал сказанное. В его глазах появилось отсутствующее выражение, а эта штука в глубине все жужжала, все обрабатывала информацию. Я подождал, пока глаза велят мне продолжать.

— Дальше идет консьержка. Ее лицо мне пока не дается — зато есть ее шкаф. И еще несколько человек. В общем, понятно.

— Да, понятно, — сказал Наз. — А где будете вы, когда они будут выполнять свои задания — когда они будут в режиме включено?

— Я буду повсюду перемещаться, как мне заблагорассудится. Мы будем отрабатывать разные вещи в разное время. Разные места, разные моменты. То мне захочется пройти мимо хозяйки печенки, когда она выносит мусор. То мне захочется выйти на улицу к мотоциклу. А то обе сцены одновременно — одну можно приостановить, а я побегу вверх или вниз по лестнице, чтобы попасть в другую. Или в третью. Комбинаций бесконечно много.

— Да, это верно.

Принесли рыбный суп. Мы его прихлебывали. Потом кеджери. Мы его ели. Я разъяснял Назу прочие подробности, а он их обрабатывал. Когда его глаза велели мне подождать, я ждал; когда жужжание в глубине прекращалось, я снова двигался дальше. Он ни разу не спросил меня, зачем мне все это нужно — просто слушал, обрабатывая, рассчитывая, как все это исполнить. Мой исполнитель.

Перед тем, как мы ушли из «Проект-кафе», Наз ознакомил меня со своими расценками. Хорошо, сказал я. Я сообщил ему реквизиты своего банковского счета, а он сказал мне, как с ним можно связаться в любое время — он будет руководить моим проектом лично, ни на что другое не отвлекаясь. На следующее утро в десять он позвонил мне и рассказал, как, по его мнению, нам следует действовать: сначала нам следует найти здание, примерно соответствующее тому, которое я имел в виду — по крайней мере, до такой степени, чтобы его можно было перестроить. Это первый шаг. Пока это делается, он свяжется с архитекторами, с дизайнерами и, конечно, с потенциальными актерами.

— Актеры — это не то слово, — сказал я. — Персонал. Участники. Реконструкторы.

— Ре-конструкторы? — переспросил он.

— Да, — ответил я. — Реконструкторы.

— Вы хотите, чтобы я организовал поиски недвижимости?

— Ну да.