Когда гремели пушки

И они вспомнили, чей это голос. Это был голос Афанасьева, который жил за рекой на хуторе. Когда-то он был раскулачен и сослан. Вернулся недавно. Жил угрюмо и нелюдимо. Партизаны его не трогали. И вот сейчас… Сейчас Афанасьев не скрывался: знал, что живых не останется.

— Эй, вы! — крикнул он в трубу. — Вам дано три минуты. Не выйдете, господин комендант приказал готовить гостинцы, чтобы опустить вам прямо в трубу. Ха, ха, ха…

Землянка три на три метра. Укрыться от гранат негде. Сволочи! Та-та-та-та… Это Романов-отец выпустил в потолок всю обойму. Сверху снова раздался смех.

— Давайте простимся, — сказал отец. Все обнялись, постояли минуту.

Сверху послышалось:

— Эй, ловите гостинец!

Люди в землянке бросились на пол. Странно создан человек. Знает, что шансов уцелеть нет, но сила жизни, инстинкт заставляют его верить в какое-то свое, злое, слепое счастье. Романов-старший лег рядом с сыном, обнял его за голову, закрыл телом. Тот рванулся:

— Не надо, отец!

Ржаво шаркнуло по трубе… блеснуло… молотом ударило в уши…

И Романов-младший почувствовал жгучую боль в руках и ногах.

Дверь фашисты не стали взламывать: знали, что там кровавое месиво. Потом солдаты-каратели встали на лыжи. Ушли. Постепенно затих вдали лай собак. Афанасьев окольными путями вернулся на хутор. Бояться ему было нечего. Свидетелей не осталось. Свои следы у землянки он тщательно уничтожил. Он заработал у новых хозяев еще кусок земли к своему хутору.

Над землянкой, обгоревшей даже у трубы над крышей, взошла луна. Высеребрила снег. Мохнатые ели держали полные лапы снега, чуть покачивались на ветру. Сладковато тянуло из-под земли пороховой гарью. Потом луна ушла. Засветился восток, и легли на снег голубые тени деревьев.

В землянке было черно, угарно. И еле-еле стонал в беспамятстве, почти неслышно, Романов-младший. Потом он почувствовал боль в ступнях, в руках, боль росла, полыхала по телу. Это привело Романова в чувство. На теле мерзлая слипшаяся одежда.

Тишина. Чернота и безмолвие…

Нашли его через двенадцать часов, Он только и успел предупредить:

— Афанасьев… — и потерял сознание.

Партизаны казнили предателя рано утром.

Так закончился рассказ Василия Платоновича Смирнова. Мы сидели с ним в сумеречной, тепло натопленной избе, не зажигая свет. Вечерело. Синие тени ложились на занесенную снегом реку. На ту самую реку…

ЛУКАВЫЕ ТОРОПЧАНЕ

И опять перестук колес. Диск полей, вращающийся от окна к горизонту, грохот пролетов.

Город Торопец. Торопец старше Москвы, ему около тысячи лет. В церковном соборе сегодня краеведческий музей. В сводчатых залах — доспехи Александра Невского, оружие русских ратников и напротив — трофейные мечи и шлемы тевтонских псов-рыцарей. В другом зале — скорострельные пулеметы, автоматы ППШ — оружие героев города, а напротив — трофейные фашистские шмейсеры, каски и прочий железный хлам. Очень впечатляющее соседство.