Когда говорит кровь

Сам того не желая он начал ступать ещё осторожнее, аккуратно трогая древком копья почву, перед тем как поставить на нее ногу. За двадцать один год службы его не смогли убить ни мечом, ни стрелой, ни болезнью, ни иной напастью. Он тонул в реках, замерзал в метель, падал с крыш и стен, ломал кости, голодал. Даже горел один раз, хотя и не долго, так что всего пара блёклых шрамов на спине и ребрах осталась. И после всего пережитого, было бы жутко обидно умереть вот так, от простейшей ловушки, выкопанной накануне грязным дикарским выродком в этой забытой всеми известными и неизвестными богами глуши.

Впрочем, совсем уж глушью эти земли не были. По крайней мере, раньше.

Их армия пришла сюда в поисках следов воеводы Багара Багряного, последнего харвенского вождя, что вместе со своим уцелевшим в бою войском упрямо не желал сдаваться. Край вокруг был глухой и обширный, а потому солдаты облюбовали удобный для постройки лагеря изгиб реки, которую местные звали Молчаливой. И по ее руслу они обнаружили полторы дюжины деревень харвенов из племени червыгов. Сами поселки показались им зажиточными, с большими упитанными стадами, обширными полями, которые местные жители начинали готовить к посевам, а их амбары, кажется, были не совсем вычищены за минувшую зиму и войну. Да и молодых мужчин тут почти не было. Так что как не крути, а соседями для армии захватчиков они казались весьма удобными.

Как только воины начали воздвигать лагерь, командующий тагмой, листарг Элай Мистурия, приказал привести к нему всех местных старост, чтобы объяснить правила, по которым отныне будут жить их поселки. А правила эти были просты: они должны будут передать четверть всех своих запасов и снабжать войска по мере необходимости. Взамен им гарантировалась сохранность домов, идолов, оставшегося скота полей и их самих. Ну и само собой, за бунт им пообещали острые колья и виселицы. Пока толмач переводил слова Элая Мистурии, старейшины слушали его  молча, покорно кивая головами и поглаживая животы и бороды, а когда он закончил, то клятвенно заверили, что зла и неповиновения от них не будет. Да и некому, по их словам, было уже воевать – все пригодные мужчины ушли на войну, да так и не вернулись. В их селах жили почти только женщины, дети и старики. И ради их спокойствия, они пообещали отдать все, что потребуется армии Великого Тайлара – родной страны Скофы, что пришла в этот край за долгожданным возмездием.

Единственное, о чем попросили тогда старосты, так это дать три дня на сборы – чтобы проверить амбары и скот и собрать вместе положенную дань. И листарг их дал. Война кончилась, дикари были разбиты и сметены, так что особого резона лишний раз злить местных у него не было. И пока тайлары разбивали палатки, ставили частокол и сооружали загон для невольников, в деревнях вовсю кипела работа.

Два дня деревенские вроде как были заняты обещанным делом – грузили на телеги мешки, вязали скот, сновали по амбарам. Вот только на третью ночь вся река в один час вспыхнула пожарным заревом.

Когда поутру разведчики обошли окрестные селения, то нашли лишь пепел и обугленные остовы. Вместо сбора обещанной дани, проклятые дикари выскребли дочиста амбары, забили скотину, которую не могли забрать с собой, а потом подожгли свои дома и ушли в глухие леса, раскинувшиеся на многие и многие версты по обоим берегам реки, именуемой на языке тайларов Мисчеей.

Листарг их тагмы Элай Мистурия, сразу же приказал прочесать окрестные леса и предать мечу каждого пойманного варвара… да только с таким же успехом, он мог потребовать принести ему звезду или притащить Козлонога. Это была земля харвенов. Их лес. Тут они знали каждый кустик и каждое деревце и за все три дня, что тайларские воины шастали по лесам, они так не смогли найти ни варваров, ни следов их скота, ни амбарных запасов.

Конечно, для тагмы это было неприятным, а для листарга ещё и унизительным событием. Но больших проблем все же не создало – их обозы и так были полны пшеницей и ячменем, в реке водилась рыба, а леса вокруг были богаты на различную дичь, так что воины сразу занялись охотой. Но не прошло и одного шестидневья, как уходившие за мясом солдаты начали получать подарочки от местных. То тут, то там они попадали в ловушки. Сначала просто с кольями и шипами, а потом и с ядом…

В лагере все ждали, когда уже дикари осмелеют окончательно и от ловушек перейдут к настоящим нападениям. Ведь всегда можно залезть на деревья и истыкать стрелами заглянувших в их лес чужаков. Но пока им на это не хватало смелости. Пока не хватало.

Сам того не желая, Скофа с опаской посмотрел вверх, ожидая увидеть там неприметную тень с луком наготове. Но над его головой нависали лишь густые сосновые ветки, через которые пробивались серые пятна неба.

Солдат тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Слишком глубоко он ушел в свои мысли. А в лесу, особенно в таком диком как этот, потеря бдительности могла обойтись слишком дорого и без всяких засад варваров.