Когда герцог вернется

Мать явно это слышала, однако она с деланно равнодушным видом уставилась на противоположную стену.

Неудивительно, что несчастный мальчик округлился. Поскольку мать не давала ему той пищи, в которой нуждается его растущий организм, Годфри научился запасать жир, как голодный нищий, и при каждой возможности переедал.

Симеон повернулся к дворецкому.

— Хонейдью, — промолвил он, — прикажите миссис Балок подать к столу все, что она может приготовить в ближайшие несколько минут. Кстати, я сейчас говорю не о хлебе с сыром.

Поклонившись, Хонейдью быстро вышел из столовой. Мать Симеона надулась и закатила глаза с таким видом, словно он рыгнул в ее присутствии.

А Годфри застенчиво спросил:

— Симеон, а ты правда ел льва?

Герцогиня строго посмотрела на него, и мальчик тут же поправился:

— Ваша светлость?

— Не то чтобы это было очень часто, — ответил Симеон. — В варварских странах есть племена, которые едят львов, а потому зависят от них. Можешь мне поверить, что если бы они время от времени не ели львов, то этих хищников стало бы намного больше и они давно покончили бы с людьми.

Даже удивительно, как мать могла выражать свое презрение, не глядя на него и не говоря ни слова. Симеон снова повернулся к брату, в глазах которого загорелся непритворный интерес.

— Как-то раз я ел тушеное мясо льва, и у него был привкус дичи. Но оно показалось мне слишком грубым, — сказал он. — Честно говоря, мне бы не хотелось еще раз его пробовать.

— А ты когда-нибудь ел змею?

— Нет. Но…

— Довольно! — прикрикнула герцогиня.

На этом беседа за обеденным столом для герцога Козуэя завершилась.

Глава 4

Тор-Хаус, Кенсингтон

Лондонская резиденция герцога Бомона

22 февраля 1784 года

— Как ты считаешь, я заказала достаточно соблазнительную ночную сорочку? Или тебе кажется, что его вообще невозможно возбудить? Джемма, у тебя есть знакомый, с которым можно было бы потолковать о мужских проблемах?

Джемма поморщилась.

— Исидора, а об этом обязательно говорить за завтраком? Поскольку бедняга никогда в жизни не видел ночной сорочки, я бы посоветовала тебе выбрать самый простой фасон. К примеру, заменить кружева лентами, — предложила она. — Возможно, он не сумеет справиться с кружевами.

Опустив глаза на яйца всмятку, Исидора ощутила тошноту.

— Как бы мне в самом деле хотелось, чтобы мама была жива, — прошептала она.

— Ну и что твоя мать могла бы сделать в этой ситуации?

— Она бы посмеялась, — ответила Исидора. — Мама вообще часто смеялась. Тебе же известно, что она была итальянкой и считала англичан довольно глупыми. Кстати, отец тоже был итальянцем, и мама говорила, что он глупее самого худшего из англичан.

— Как она умерла? — спросила Джемма.

— Они плыли под парусами. Внезапно началась сильная гроза, и их яхта перевернулась. — Теперь, когда прошло столько лет, Исидора уже могла произнести эти слова недрогнувшим голосом. И это было немалым ее достижением.

— Мне так жаль, — промолвила Джемма.

— Хорошо хоть у меня сохранились воспоминания о ней и о папе, — вздохнула Исидора. — И тетушка, которая меня вырастила, была просто чудесной.

— Тетушка со стороны матери?

— Нет, сестра моего отца. После похорон она отвезла меня в поместье Козуэев. Все считали, что раз уж меня выдали замуж за герцога, будет разумно, если моим воспитанием займется его мать. Поскольку самому Козуэю уже исполнилось восемнадцать лет, мы смогли вступить в брак по доверенности. Но я была так несчастна в их доме, что тетушка вскоре забрала меня оттуда.

— Наверное, герцогиня вела себя просто чудовищно, — кивнула Джемма. — Я всего лишь однажды встречалась с ней, и она сразу сделала мне строгий выговор.

— Герцогиня, точнее, вдовствующая герцогиня, не верит в горе, — вспоминала Исидора. — Она много раз мне об этом говорила. Думаю, она была рада тому, что я уезжаю. Правда, узнав побольше о моей тетушке, она попыталась меня вернуть.

Джемма вопросительно приподняла брови.

— Моя тетя — скрипачка, — продолжала Исидора. — Она сказала герцогине, что отвезет меня к родственникам отца в Италию, но на самом деле мы с ней путешествовали по Европе, и она давала концерты. Временами мы жили в Венеции, но частенько уезжали и подальше: в Пруссию, Францию, Брюссель, Прагу…

— Как необычно… — промолвила Джемма. И через мгновение добавила: — Невестка герцогини Козуэй путешествует в компании с бродячим музыкантом. — Она усмехнулась. — Твоя тетушка еще жива?

Исидора кивнула:

— Сейчас она ведет довольно спокойную жизнь. Несколько лет назад она заявила, что устала ездить по Европе. Мы все время ждали возвращения Козуэя, поэтому тетя то и дело повторяла: «Это наша последняя поездка в Вену!» Но каким-то образом мы снова и снова возвращались в Вену, а от Козуэя так и не было никаких известий… Когда мне исполнился двадцать один год, она уехала в Уэльс.

— Одна?

— Нет, она вышла замуж за художника.

— Правда? Я могла о нем что-то слышать?

— Он один из Сарджентов, — неохотно ответила Исидора.

— Не Оуэн ли Сарджент? Тот самый, что написал обнаженного лорда Люсьена Джурдена с букетиком фиалок?