Когда диктует ночь

Случается, что чайки выражают свой протест громкими криками. И стервятники жалуются, что топляки одна кожа да кости и мясо у них жесткое. И случается также, что путешественнику нужен кто-нибудь, кто, черт возьми, объяснил бы ему, кто такие топляки, возможно, именно ища этих объяснений, он и зашел в «Воробушков». Он был похож на жертву кораблекрушения: фуражка сидела набекрень, а взлохмаченные волосы напоминали птичье гнездо. В конце концов он захлопнул за собой дверь, как сообщила следователю одна из девиц, та, что из Гвинеи и просит называть себя Камиллой. В назначенный день она явилась в суд в пепельного цвета блузе, сквозь которую просвечивали ее спелые соски. Прежде чем сесть, она прошлась по залу в коротких обтягивающих шортах, едва прикрывавших пах. Все сходилось к глубокой ложбинке, освидетельствовав которую нотариус мог бы выдать отдельную метрику, о чем он, сообщнически перемигнувшись, и шепнул следователю. Сей последний, натура очень поэтическая и всячески желающая стать выше своего судебного статуса и протокола, записал, что Камилла улыбалась кротко, как овечка, обнажая свои белоснежные зубы с той же естественностью, с какой выставляла напоказ свои цветущие пахи. А теперь, после этих лирических отступлений, проследим за путешественником, так как из слов Камиллы явствует, что, прежде чем он дошел до стойки, перед ним во всей своей пряной красе явилась Милагрос; пышнобедрая, с тонкой восточной талией и щекочущей нервы походкой. Достаточно было одного ее взгляда, и у путешественника приподнялась свисавшая на глаза прядь. А у Милагрос глаза горели, как у дикой кошки, готовой вот-вот наброситься на него.

Путешественник застыл, разинув рот и принюхиваясь к смешанному благоуханию пота и разрезанных на дольки апельсинов, которое витало в воздухе. Он был бессилен перед беспощадной красотой Милагрос. Перед ее черными миндалевидными глазами, которые, как две длинных ножевых раны, тянулись к вискам. Ее губы, равно как и язык, не знали покоя. Она оплела его, заговорила. Не забудем, что Милагрос умеет вскружить голову мужчинам своим влажным, тягучим голосом. «Угостишь меня, малявка?» Путешественник понемногу знакомится с языком ее тела и понимает, что значат эти заостренные скулы, изъеденные, быть может, поцелуями и укусами самых ненасытных клиентов. И ему не приходится объяснять, что означают ее широкие бедра, ресницы, похожие на лепестки, и тонкая, как тростник, талия, которую нельзя обнять, не поранившись. Все эти качества делают Милагрос желанной не только для Бога и дьявола, но и для ее брата Луисардо. Нельзя сказать, чтобы путешественник испытывал болезненное любопытство к тайной истории кадисского побережья. Он заказывает тоник. И, пока ему подают тоник, Милагрос объясняет, что топляк — это фирменное блюдо Пролива, куда входят человеческое мясо и прочая требуха, подающиеся сырыми на берегу. Чаще всего попадается пропеченное на солнце мясцо, или магреби, или совсем черное, которое, судя по визгливым крикам чаек, нравится им больше всего, когда начнет синеть. Забавно, но сначала они долго кружат над разлагающимся телом. Они возбуждены, но держатся на расстоянии, приближаясь лишь понемногу, осторожно, словно в гниющем трупе может быть скрыта ловушка, иначе говоря, парят они уверенно, но внутренняя неуверенность все равно ощутима. Она заметна не только потому, что они ни на миг не касаются лапами земли, но и по тому, как подозрительно пляшут их зрачки. И когда первая птица решается начать пиршество и, спикировав, отрывает кусок мяса, убедившись, что ловушки нет, мельтешение крыл мешает что-либо разглядеть. Речь идет о топляках, и похоже, что именно Милагрос рассказала о них путешественнику в густом и плотном свете «Воробушков», где поговаривают, что путешественник заявился туда, пошлявшись по праздничным улицам.