Когда Бог был женщиной

Презрительно оглядев конкурентку, Надя перевела разговор на недавние весенние каникулы в многострадальном Куршавеле. Алиса заскучала. Она не любила отдыхать в горах: лыжи ее не возбуждали, а тащиться ради разреженного воздуха, неделю спать, а еще неделю страдать похмельем было слишком тягостно, поэтому ранней весной она уезжала куда-нибудь на Гавайи, где было чудесно и, главное, тепло.

— В этом сезоне жить можно было только в «Библосе»! — решительно заявила Надя. — В «Лидирей» появлялась приличная публика, конечно…

— В «Шеваль бланк»… — завелась было Аня, но Надя ее перебила:

— «Шеваль бланк» только что купил Арно, так что пока он просел! Там уже с зимы никто не бывает!

— Очень даже бывает! — возразила Аня. — В лобби собирается народ…

— Я тебя умоляю! — Надя закатила глаза. — Да там вообще пусто! Я туда лично засылала людей…

— А я сама там была!

— Если ты пишешь хуже меня, это еще не повод устраивать скандал! — сверкнула глазами Надя.

— Я не умею писать?! — задохнулась от негодования Аня. — А ты умеешь?

— Свои лучшие сентенции ты у меня внаглую своровала! Думаешь, я ваш журнал не читаю? — напирала Надя.

Тут даже Аня, которая не вызывала у Алисы особой симпатии, посмотрела на Надю с такой искренней жалостью, что Алиса чуть было не пожала ей руку.

— Ладно, — кивнула Аня и ушла.

Алиса также спешно ретировалась — продолжать разговор не было никакого желания.

Пока Марик беседовал с главным редактором GQ, Алиса пригляделась к публике. С фальшивыми улыбками во весь рот, угрюмые, мрачные, слишком приветливые, надменные, презрительные лица. Звезды свысока взирали на «незвезд», а незвезды — с завистью на звезд. Распорядители бегали, как сумасшедшие, создавая панику и суету. Угощение залежалось. Свет был слишком яркий. Не сравнить с танцами у Тамары. Или с праздником у Лизы. Там все было… по-настоящему. Веселье. Роскошь. Гостеприимство.

Алисе вдруг стало так скучно, словно она попала в общество анонимных алкоголиков — всех их объединила общая беда, которая ее не коснулась, и она поняла — здесь ей делать нечего. Не только сегодня. Никогда.

— GQ хотят со мной интервью! — объявил радостный Марик.

— Супер! — улыбнулась Алиса. — А нам обязательно смотреть премию?

— Да я же тут типа в жюри… — Марик развел руками. — А ты — самая красивая женщина.

Алиса усмехнулась.

— Малахов со мной даже не поздоровался, — сообщила она. — А раньше звонил чуть ли не каждый день.

— Он ранил твое самолюбие, дорогая? — Марик сдвинул брови. — Я вызову его на дуэль! Или хочешь, я завалю его с особой жестокостью в одном из своих романов?

— Не то чтобы… — Алиса пожала плечами. — Просто это как-то нелепо… Но спасибо за предложение. Ладно, пойдем на премию — может, поржем, а потом сразу домой.

— Усков приглашал выпить потом… — смутился Марк.

— Ладно, на Ускова я согласна, он нормальный, — Алиса потрепала его по плечу.

Тут их настиг светский фотограф — кажется, из «Базара», они обнялись, и так и ходили — пока не позвали занять места. Рядом с Мариком ей было плевать на весь мир — он был ее крошечной, но очень значимой вселенной, и рядом с ним смысл появлялся во всем — даже в этой безумной вечеринке.

Глава 8

— Твою мать… — простонала Алиса и ухватилась рукой за стену.

В глазах потемнело. Этого быть не может! Это не она!

Это не ее жирная целлюлитная задница и живот с кошмарной складкой! Когда? О боже, ну когда она так растолстела? Сколько в ней кило? Сто? Сто пятьдесят?

Весы показали шестьдесят, но Алиса ощущала себя на все двести. Почему никто не сказал ей «если ты целыми днями лежишь на диване, ешь двенадцать раз в день, каждые полчаса расправляешься с шоколадкой и постоянно находишься под воздействием „лонг айленда“ — жир появляется со скоростью два килограмма за три дня»?

Сегодня двадцать восьмое апреля. Через два дня — Вальпургиева ночь, ее первый шабаш, и она толстая!

Шабаша Алиса боялась до жути — она в детстве читала Гете и прочие страшные истории, так что навоображала себе и черта, играющего на конской голове, и ведьм, спаривающихся с демонами, и Сатану, прихлебывающего кровь из черепа…

Лиза ее, конечно, высмеивала — уверяла, что оргий никаких не будет (по крайней мере не страшнее, чем в клубе «Дягилев»), но все-таки осторожно намекнула, что на Броккене все несколько театрализованно, в традиционном стиле.

Алиса немного успокаивалась, пока не начинала думать: а что, собственно, представляет собой этот самый традиционный стиль? Все голые? Человеческие жертвы?

Есть, в конце концов, надежда, что на ведьму свыше шестидесяти килограммов никто не польстится?

Или, наоборот, с ее участием организуют какой-нибудь сексуально-извращенный обряд инициации?

Жуть… Она успеет сделать липосакцию?

Это все Марк виноват! Зачем он тащит в дом все эти пирожные, булочки и осетрину горячего копчения? А?

Ладно… За два дня она не похудеет, но уже прямо сегодня надо остановиться и решительно заняться салатом из овощей. Долой свежий хлеб и соленую рыбу!