Когда бог был кроликом

Нэнси вопросительно посмотрела на меня. Я пожала плечами. Я понятия не имела, о чем говорит Дженни Пенни. Лично я писала работу о пандах и слонах, а общая для всех тема была «Исчезающие и редкие животные».

Темнота накрыла землю стремительно. Над столами витали запахи сахара, сосисок, лука, несвежих духов и, подогретые свечками, голосами и дыханием, смешивались в один общий аромат весеннего вечера, то накатывающий, то отступающий подобно приливу. На плечи уже были наброшены кофты или свитера, и соседи, еще недавно замкнутые и застенчивые, нашептывали друг другу в уши свои пьяные тайны. Нэнси помогала Джо и Чарли у стола с напитками: она разливала по чашкам безалкогольный пунш «Серебряный юбилей» и его гораздо более популярную алкогольную разновидность «Юребряный себилей», а все остальные танцевали, шутили и смеялись, празднуя юбилей женщины, с которой ни один из них не был знаком.

Улицу наконец-то открыли для машин, и они медленно проезжали мимо, приветствуя нас сигналами, уже не раздраженными, а веселыми, мигая аварийными огнями, а доносящиеся из их открытых окон музыка, смех и пение мешались с нашим праздничным шумом.

Таких пьяных людей, как миссис Пенни, мне еще никогда не приходилось видеть. Спотыкаясь и раскачиваясь, как ходячий мертвец, она пыталась танцевать и время от времени исчезала в темном проходе, где избавлялась от порции рвоты или мочи, после чет опять появлялась на площадке посвежевшей и почти трезвой, только для того чтобы проглотить очередную чашку ядовитого пунша. Однако в тот вечер соседи смотрели на нее не с осуждением, а с сочувствием, и руки, придерживающие ее за талию, чтобы довести до безопасного места — стула, стены или даже чьих-то колен, — были ласковыми и заботливыми. Все уже успели услышать, что последний кавалер покинул миссис Пенни, прихватив с собой сумку не только со своими, но и с частью ее вещей — об этом она, правда, узнает позже, когда постепенно будет обнаруживать отсутствие взбивалки для яиц или баночки консервированной вишни для коктейлей. Когда я осторожно проходила мимо ее танцующей тени, она вдруг крепко схватила меня за руку и невнятно пробормотала какое-то слово, похожее на «одиночество».

Когда замолчала последняя пластинка и был съеден последний ролл с сосиской, Дженни Пенни, я и мать отправились на поиск миссис Пенни. Улица уже совершенно опустела, а столы были составлены на краю тротуара, чтобы утром из забрала муниципальная служба.

Мы медленно прошли по улице, думая, что миссис Пенни уснула в кустах или в незапертой машине. Но только возвращаясь обратно, мы заметили нетвердо двигающуюся в нашу сторону пару, а когда они подошли поближе, мы увидели, что это мистер Харрис, поддерживающий мать Дженни. Вид у нее был смущенный, и она поспешно вытираю рот. Смазанная помада, лицо как у клоуна. Не веселого, а грустного. Дженни Пенни молчала.

— Я просто помог этой женщине, — объяснил мистер Харрис, торопливо засовывая рубашку в брюки.

Надо же, «этой женщине»! А весь вечер называл ее «очаровательной Хейли».

— Да, конечно, — недоверчиво откликнулась мать. — Девочки, помогите Хейли дойти до дома, а я догоню вас через секунду.

Когда мы немного отошли, поровну распределив вес Хейли на своих детских плечах, я обернулась, увидела, как мать сердито тычет мистеру Харрису пальцем в грудь, и услышала, как она говорит:

— Если вы, напыщенный ублюдок, еще когда-нибудь попробуете воспользоваться таким состоянием женщины, то увидите, что я с вами сделаю!

Мои родители не успели довести миссис Пенни даже до лестницы, потому что ее вырвало прямо посреди прихожей. Дженни Пенни отвернулась, умирая от стыда, но мой отец ободряюще ей улыбнулся, и, кажется, она почувствовала себя лучше. Все время, пока продолжалась уборка, она молчала и только покорно, как преданный ученик, выполняла указания моей матери. Таз с горячей водой, полотенце, простыни, одеяло, пустое ведро. Стакан воды. Спасибо, Дженни, ты молодец. Отец уложил миссис Пенни на диван и прикрыл ее лиловой простыней. Она сразу же уснула. Мать погладила ее по голове и даже поцеловала.

— Дженни, я останусь у вас на ночь, — сказала мать, — а вы с Элли и Элфи идите к нам. За маму не волнуйся, с ней все будет в порядке. Я о ней позабочусь. Такое случается, когда взрослые веселятся. Она не сделала ничего плохого, Дженни. Просто она веселилась. И людям было с ней весело, правда?

Но Дженни Пенни молчала. Она знала, что слова моей матери — это всего лишь леса, поддерживающие стену, которая уже готова обвалиться.

Наши медленные шаги отдавались эхом по всей пустой улице. Дженни Пенни взяла меня за руку.

— Жаль, что моя мать не такая, как…

— Молчи, — резко прервала ее я.

Я знала, что она хочет сказать, и знала, что после этих слов мое сердце просто разорвется от чувства вины.

~