Когда атакуют фурии

– Сергей Сергеевич, менты туго соображают. Ты сам глянь, откуда стрелять было удобнее. Поищи место. Может, там есть что.

– А нечего тут искать, – снова вступил в разговор капитан Лукьяновский, отличающийся быстротой соображения. – Пули ударили в дверцу багажника. Значит, с той стороны и надо смотреть. Мне совсем не кажется, что покойный водитель сел за руль и переехал на другое место, чтобы запутать следствие. У него, похоже, причин не было так поступать. Они вообще, по моему мнению, автотранспорт недолюбливают.

– Ну, если ты все так прекрасно понимаешь, то сам, Андрей Владимирович, и поищи, – проговорил Комогоров.

Капитан пожал плечами, удивляясь, что его мнению почему-то не очень доверяют, и пошел искать. Трое офицеров сели на ствол березы, похожий на тот, через который недавно прыгали, и молча ждали возвращения Лукьяновского. Но тот не спешил к ним. Было видно, как он, подсвечивая себе фонариком, ползает на четвереньках в траве. Капитан что-то отыскал, поднял с земли и только после этого двинулся в сторону березового ствола.

– Что нашел? – сразу спросил подполковник Речкин.

– Так, пустяки всякие. Стреляные гильзы от патрона на двенадцать и семь и следы автомобиля. Точно указать модель не могу, но, скорее всего, это был грузовичок какой-то с широкими колесами. Стреляли из кузова, поставив сошки на задний борт. Чтобы с рук из такого лупить, надо лапы тяжелоатлета иметь. Таких у снайперов не бывает. Хотя могли в кузове просто стандартный станок поставить. Гильзы, насколько я помню, у «Корда», как и у «Утеса», вперед через отдельную трубку вылетают на полтора, а то и три метра. Поднять их, похоже, просто поленились. Кто помнит, сколько выстрелов было?

– Сначала две короткие очереди, – ответил старший лейтенант Заглушкин. – Примерно по четыре-пять патронов. Потом одна длинная, патронов одиннадцать-двенадцать.

– Смотри-ка, а Валерий Николаевич у нас считает как Архимед! И ведь точно. Одна очередь – четыре выстрела, вторая – пять. Хотя может быть и наоборот, сначала пять, а потом четыре, не берусь спорить, третья – двенадцать. Итого двадцать одна гильза. В траве осталось двадцать.

– А еще одна где? – спросил подполковник.

– Вот она. – Капитан вытащил из кармана и протянул командиру тяжелую пулеметную гильзу. – Характерная отметина – боек чуть смещен, бьет не строго по центру капсюля.

– Майор! – позвал Игорь Витальевич мента, который вместе со своими людьми гулял по траве неподалеку, ожидая, когда машина остынет и к ней можно будет подойти.

Сам он тем временем передал гильзу старшему лейтенанту Заглушкину и спросил:

– Каким патроном стреляли? Бронебойным? Зажигательным?

– Да разве ж по гильзе скажешь, товарищ подполковник. Маркировка ставится на пуле. Бронебойная с черным концом, бронебойно-зажигательная в дополнение красное кольцо на самом кончике имеет. А гильзы все одинаковые. – Он вернул гильзу командиру.

Тот протянул ее менту и сказал:

– Там еще двадцать штук валяется. И следы от машины. Капитан покажет.

– Вы в каких войсках служите, товарищ подполковник? – вежливо поинтересовался сотрудник полиции, не видя ночью темную нарукавную эмблему офицеров.

– Спецназ военной разведки.

– Тогда понятно, как вы сразу нашли. У меня сын – сержант-контрактник в спецназе ВДВ, в разведвзводе, – проговорил мент с откровенным уважением и к офицерам, и к своему сыну.

Он, видимо, ожидал каких-то ответных уважительных слов касательно спецназа ВДВ, но они так и не прозвучали. Спецназ военной разведки приучен считать, что выше, чем он, бывают только звезды.

Майор позвал своих помощников, и капитан Лукьяновский повел их рассматривать место стрельбы, обнаруженное им.

По возвращению Лукьяновского офицеры двинулись в деревню. Своих жен они оставили за столом, во дворе новоприобретенного дома подполковника Речкина. Перед уходом спецназовцев ментовский майор спросил, где найти Игоря Витальевича на тот случай, если возникнут дополнительные вопросы.

– Можете позвонить. – Подполковник продиктовал свой номер, который мент сразу же забил в память простенького мобильника. – Я объясню, как меня найти, и сам выйду встретить с фонариком.

По дороге капитан Лукьяновский неодобрительно отозвался о сотрудниках полиции:

– Я их, понимаешь, привожу, и этот рыжий старший лейтенант, самый длинный из ментов, сразу двумя ногами встает на единственное место, где след машины хорошо отпечатался. Во всех других только трава прижата, а здесь земля была придавлена. Теперь протектор не рассмотришь толком. Ну что за народ эти менты! Работать толком не могут и учиться не хотят. Для них это дело – очередной глухой висяк.

Еще через тридцать шагов, когда все подныривали под прясло, желая пройти через огород, Лукьяновский вроде бы совсем не к месту вдруг вспомнил: