Кофейные истории

– Георг… – беспомощно опустилась я в кресло, терзая батистовый платок в лучших традициях дамских романов, и заревела. Позорно, как простая служанка, а не внучка несгибаемой леди Милдред Эверсан-Валтер.

Георг же только погладил меня по коротким волосам и предложил свой платок. Не батистовый, конечно, простой льняной, но зато большой, как простыня.

Я выплакалась, а потом вызвала управляющего, чтобы дать миссис Хаммерсон и ее детям отсрочку в четыре месяца на выплату долга. Теперь, когда отец семейства оказался в тюрьме, обвиненный в поджоге моего дома, надежды на то, чтобы получить ренту, у меня почти не было. Однако я хотела дать хотя бы призрачный шанс миссис Хаммерсон – например, для того, чтобы найти новое жилье и работу и только потом съехать.

В Городском управлении спокойствия молчали. Только две недели спустя мне пришло аккуратное деловое письмо от мистера Хоупсена, в котором он приносил извинения за «самодеятельность детектива Норманна». По его словам, Эллис, желая разрешить дело поскорее, попросту устроил «ловлю на живца», но упустил момент, когда преступник нанес удар. Дважды перечитав письмо, я позвала Магду и велела ей пригласить на следующее утро ко мне парикмахера и портниху, а также заказать синей, зеленой и темно-красной ткани для платьев, все – с модным в этом сезоне растительным орнаментом.

Известие о том, что графиня Эверсан оставила траур, стало неплохой приманкой для посетителей еще на неделю.

А тем временем природа, побаловав бромлинцев непостоянным весенним солнышком, где-то раздобыла целую охапку дождей и теперь по вечерам накидывала их на город по одному: моросило мелко, но зато всю ночь напролет. Погода располагала к размышлениям, раздумьям и поиску смысла жизни, а также к чашечке горячего шоколада после закрытия кофейни.

Вот именно с такой чашечкой и застал меня поздний стук в двери.

Георг и миссис Хат, приглядывающие за приходящей судомойкой на кухне, конечно, ничего не услышали, а вот мы с Мэдди подскочили, как две испуганные кошки. Мадлен заозиралась по сторонам, а потом остановила свой взгляд на трофейном ноже под стеклянной крышкой.

Стук повторился.

А потом из-за двери крикнули с искренней обидой:

– Мисс Энн, вы же говорили – в любое время! Я бы не отказался воспользоваться вашим приглашением именно сейчас!

Я с облегчением рассмеялась и сделала знак Мэдди:

– Ступай на кухню, дорогая. Попроси Георга, пусть сделает порцию шоколада для меня и один кофе… скажем, по-восточному, согревающий. И возьми пресных лепешек к нему.

Когда Мадлен упорхнула, я оправила воротник платья – довольно смелого, темно-красного с коричневым узором в виде листьев – и ущипнула себя за руку, чтобы выражение лица было не таким восторженным, а чуточку недовольным и загадочным.

Эллис совсем не изменился – тот же серый, слегка измятый костюм, поношенное пальто и всклокоченные волосы, сейчас – абсолютно мокрые.

– Не смотрите так на меня, мисс Энн, – буркнул Эллис, сгорбив плечи, и бесцеремонно прошел мимо меня. Я только вздохнула и закрыла дверь на задвижку. – И где же обещанный столик? – поинтересовался он насмешливо, замирая посередине зала.

– Прямо перед вами, Эллис, – улыбнулась я и указала на ширму. – Прошу, проходите. Пальто можете повесить на крючок возле картины с пионами.

Детектив хмыкнул, но последовал совету.

– А вы удивительно похорошели, мисс Энн, – заметил он, усаживаясь – или разваливаясь? – на стуле. – И красный вам определенно к лицу, как и эта стрижка. Как она называется, кстати?

– «Вороньи перья», – с достоинством ответила я, стараясь скрыть, насколько польщена этим немудреным комплиментом. – Ваш кофе сейчас принесут, а пока вы можете скрасить ожидание рассказом о том, что же случилось с мистером Халински.

– С этим чудаком? Да ничего, – пожал плечами Эллис. Я заметила, что рубашка у него довольно старая, а жилет по шву недавно зашивали – неумело, по-мужски, нитками другого цвета. – В первую же ночь в тюрьме заснул и не проснулся. Я грешным делом подумал, что это наши ребята его так отходили, но нет. Видимо, сердце сдало. Когда мы вытряхнули его куклу из шкафа, он очень сильно переживал. Утверждал, что он ни в чем не виновен и просто выполнял просьбу жены. Покойной, разумеется. «Элизабет рассердится! Элизабет убьет меня теперь!» – талантливо передразнил он покойного парикмахера. Мне стало не по себе, как будто я вновь оказалась в подвале, наедине с сумасшедшим.

– Так в шкафу была просто кукла? – спросила я после затянувшейся паузы. Из дверей кухни выглянул Георг, но, узнав детектива, исчез без единого слова.