Кофейные истории

– Как твоя рука?

Я и сама не поняла, как очутилась внизу.

– Пустяки, – улыбнулся он, осторожно увлекая меня под лестницу, так, чтобы случайному свидетелю нельзя было нас заметить сверху. – Через день-другой заживёт. Ты сильно перепугалась?

– Да, – честно призналась я, позволяя себе на мгновение уткнуться лбом в чужое плечо. – Особенно когда раздался выстрел… А ты?

– Кто б не испугался, когда б пришлось с ножом против топора выйти, – со смешком выдохнул он, осторожно погладив меня по спине. И – отпустил, когда я отстранилась; пускай пока нас никто не мог увидеть, однако следовало соблюдать осторожность. – Уже второй раз мне не хватает сил, чтобы защитить близких людей. Что тогда, когда Гадюка к кофейне подобралась, что сейчас…

– Идти с ножом против пистолета ещё более глупо, чем против топора, – возразила я горячо, почувствовав в только что прозвучавших словах острую, очевидно, давно гнетущую его вину. – Никто не требует от тебя невозможного. Главное не поймать преступницу, а не допустить, что Мэдди пострадала… И уже дважды ты спасаешь её.

– Невозможного, – эхом откликнулся Лайзо, и у него снова появился взгляд, который так пугал меня в последние недели: задумчивый и будто бы отчаянный, словно у человека, которому предстояло принять судьбоносное и очень тяжёлое решение. – В том и беда, что именно это мне и надо сделать. Нельзя оттягивать дальше…

Интуиция подсказывала, что он имеет в виду обещание, данное после возвращения из недолгого плена у Финолы Дилейни. Стать достойным человеком, чтобы… нет, не так.

Стать ровней мне, графине Эверсан-Валтер.

Тогда я сказала ему: «Придумайте что-нибудь, вы же мужчина». Похоже, что решение он уже отыскал, но вот какое? И почему оно его так… пугало?

– Не понимаю, о чём ты, – собственный голос прозвучал незнакомо, точно принадлежал кому-то другому. А Лайзо вдруг улыбнулся ласково и протянул руку, легко прикоснувшись к моему лицу:

– Позже поймёшь, – ответил он. И добавил едва слышно, так, что мне это могло и померещиться: – И, надеюсь, простишь.

После всех событий и разговоров сон был тревожным. То мерещилась в ночной тьме Бромлинская Гадюка, Фрэнсис Марсден, почти неразличимая в чёрном платье и с густой траурной вуалью; то вдруг накатывал резкий запах гари – не такой, какой исходит от пылающего камина, а тот, который ветер доносит с пепелища; то слышались вдали захлёбывающиеся рыдания Элси Тиллер; то чудилось, будто Лайзо уходит из особняка, перекинув через плечо дорожную суму, а сквозь рукав у него проступает кровь и расплывается безобразным пятном…

Проснулась я даже более измученная, чем легла спать – и оказалась совершенно не готовой к сцене, которую устроил Клэр за завтраком.

– Не торопитесь, – елейным голосом произнёс он, когда мы с Мэдди, бледные от бессонницы, с небольшим опозданием спустились в столовую. – Ибо спешить вам некуда: ни в какую кофейню вы сегодня не поедете.

– Неужели? – откликнулась я быстрее, чем успела обдумать ответ и вспомнить, что вчера мы о чём-то подобном говорили… но разве это касалось не одной Мадлен, а ещё и меня? – Не представляю, что вы имеете в виду.

Выражение лица у него стало крайне мерзким – вероятно, он тоже нынче ночью скверно спал.

…или же видел нас с Лайзо вчера ночью.

Лицо у меня вспыхнуло.

– Я имею в виду ровно то, что сказал, – ответил Клэр пугающе слащавым голосом. – Давно пора вспомнить, что безответственным девицам не следует переступать через порог своих покоев, а развлекаться подобает исключительно вышиванием и чтением легковесных романов.

Если дети не обращали на развернувшуюся сцену ровным счётом никакого внимания, да и привычной ко всему Паоле диалог нисколько не портил аппетит, то Элейн от удивления уронила кусочек паштета обратно на тарелку, а Клод, с недоверием прислушивавшийся к последней тираде, даже привстал от негодования:

– Сэр, что вы себе позволяете? Смею напомнить, что хозяйка в этом доме…

– …хозяйка в этом доме вчера безрассудно выскочила на улицу и поспешила на крики и выстрелы, – сварливо перебил его Клэр. – И затем провела такую чудную ночь и так прекрасно отдохнула, что нынче не может даже двух слов связать, чтобы мне возразить. Сдаётся, что её пока вообще бесполезно просить о том, чтобы вести себя поосторожнее – она просто не различит опасность, пока не столкнётся с ней лбами под лестницей в собственном особняке.

«Точно видел нас с Лайзо», – промелькнула мысль, и язык точно прилип к нёбу.

– Но… – попыталась было вставить словечко Элейн, но куда там!