Кофе с перцем

Я не прошу о спасении, о Аллах.

Но даруй мне терпение.

Все прекрасно вокруг,

Но во мне нет покоя.

Здесь больше невозможно жить,

Дай мне сил, о Аллах!]

Не знаю, о чем думал Айдын Тансель, когда пел эту песню, но я примеривал ее на себя и повторял слова каждую минуту. Я уже хотел идти к Арслану домой, чтобы от служанки узнать хоть какие-то новости о нем, но тут мой друг неожиданно пришел ко мне сам.

Войдя в нашу комнату, я увидел его, сидящего на кровати. Он поднял голову, и я сразу понял, что случилось страшное – столько горя было в его прекрасных глазах.

– Отец погиб, – прошептал Арслан.

Я сел рядом и обнял его, не решаясь что-либо сказать и не понимая, как утешить.

Арслан прижался ко мне и заплакал.

Да, ты ведь не местный и не знаешь… А тогда военные гибли часто – вся эта история с Кипром, да и в самом Стамбуле было неспокойно. Почти каждую неделю то тут, то там кого-то из полицейских или военных убивали…

Так, крепко обнявшись, мы просидели до вечера. Когда матушка пришла с работы, мой друг засобирался домой. Я проводил его. И уже на пороге он сказал:

– Прости меня, что повел себя как трус в тот день. Я должен был защитить тебя, но я сбежал… Мы с отцом так и не говорили с тех пор.

– Я не обижаюсь. Он ведь был прав.

– Ты мой самый лучший друг. И я клянусь… Нет, давай оба поклянемся, что никогда больше не расстанемся! Никто и ничто больше не разлучит нас.

– Клянусь! Клянусь тебе, Арслан. Даже если сердце мое сгорит, даже если смерть заберет меня и глаза мои закроются навсегда… Клянусь, я не предам тебя.

– Клянусь и я тебе!

О, какой была следующая ночь! У меня не было жара, но я задыхался от пламени внутри меня, и даже прохладные стены дома казались раскаленными плитами ада… В голове звучали слова Арслана: «Клянусь! Клянусь! Клянусь!»

Дай-ка я поставлю тебе еще одну песню! Это из нее я взял слова для своей клятвы.

Yanmam gönlüm yansa da,

Ecel beni alsa da,

Gözlerim kapansa da

Yıldızların altında.

Gözlerim kapansa da

Yıldızların altında.

Gözlerim kapansa da

Yıldızların altında.

[Но я не сгорю,

Даже если сердце мое сгорит,

Даже если смерть унесет меня,

Даже если глаза мои навсегда закроются

От света звезд,

Даже если глаза мои навсегда закроются

От света звезд…]

Эх, вся моя жизнь в этой песне…

Мы не сдержали клятву.

Уже совсем скоро, после школы, у Арслана появились новые друзья, и мы стали видеться всё реже. Я работал, а он учился и иногда уезжал куда-то со своими новыми друзьями на несколько дней. Ох уж эти его новые друзья, будь они прокляты! Волчья стая[1], наводившая на всех ужас.

Мне было больно от того, что мы так отдалились друг от друга. Очень больно. Не меньше сотни раз я, встретив его случайно на улице и обменявшись дежурными фразами, мучился потом весь день поисками причины. В чем я провинился перед Арсланом? В чем, Господи?

Но что я тебе все про него? Тебе, наверное, интересно, как жила моя семья? Интересно? Ну, слушай.

Матушке приходилось теперь брать еще больше уборки по чужим людям: Ахмет Никчемный тяжело заболел, а лечение стоило огромных денег. Хотя доктор сразу сказал нам, что болезнь – а это был рак – неизлечима, мать не сдавалась. Она уходила из дома в пять утра, а возвращалась только к ночи, и все заработанные деньги тратила на лекарства для отца. Лекарства не помогали, и тогда в нашем доме стали появляться какие-то знахари, дервиши и просто мошенники. Одни читали молитвы, а другие тряслись, закатывая глаза, или танцевали, как умалишенные, бормоча проклятия и обнажая непотребные места… Но все это было зря. С каждым днем опухоль над кадыком Ахмета Никчемного становилась все больше, вытягивая из него жизнь.

Я тоже хотел пойти работать, но матушка запретила – я должен был учиться и ухаживать за отцом, ведь в последний год он не мог даже подняться.

В нашей комнате жутко воняло – я не всегда успевал вовремя поменять тряпку под лежачим. Да и чего скрывать – мне противно было заниматься этим, и я старался как можно больше времени проводить на улице, лишь бы не дышать этим говном. По утрам я был вынужден выходить на полчаса раньше, чтобы до школы моя одежда и волосы успели проветриться…