Кофе на ночь

Дрыщ был раза в два с половиной меньше Лори. Дрыщу искалечили левую нижнюю конечность, кость была раздроблена, и на ней безнадёжно болтались ошмётки отмирающей плоти. Он скулил от боли и, естественно, был обречён, не в состоянии убегать.

Лори обладал обостренным обонянием и слухом, звуки, которые рядом издавал Дрыщ, действовали ему на нервы, поэтому Лори сделал себе доброе дело: перекусил Дрыщу кость и обработал слюной рану, потом наложил повязку из кожаного пояса.

Когда неподалёку послышался угрожающий шорох, они как-то интуитивно и не сговариваясь объединились. Дрыщ взобрался на спину Лори, ухватившись руками за его широкие плечи, очень подробно и четко комментировал всё происходящее вокруг.

Вместе они дали отпор зверине, Дрыщ активно помогал отбиваться здоровой правой ногой. Дрыщ питался зеленью, Лори ел мясо. Дрыщ спал мало и ночью, Лори дремал днём и бодрствовал с наступлением темноты.

Однажды у сумеречного костра, когда заманчивые россыпи звёзд на небе располагали к сантиментам, Дрыщ поведал, почему за ним охотятся.

– Я нашёл на Апике место, провал в куда-то… – сказал Дрыщ, – там всё другое. Жители похожи на нас, только выше нас и толще нас. И кожа у них не синяя, а коричневая. Планета Земля, материковая местность Кения. Живут не по одиночке, а большими, очень большими стаями и не кочуют. Оттуда я добыл вот это, – Дрыщ продемонстрировал содержимое мешочка: маленькие продолговатые коричневые зёрна с трещинкой посередине и сильным запахом.

Лори узнал этот запах. Редчайший на Апике наркотик. Одно зерно усиливало способности строителя или выносливость хищника в десятки раз ровно на один лунный оборот.

– Если добраться до Центра, можно продать это строителям. Десять таких мешочков, и у нас будет своя крепость с видом на залив и безбедное существование.

Они лежали ничком на каменистой поверхности, Дрыщ, наблюдая, как уносятся вверх к звёздам оранжевые искорки от костра, Лори – слушая их затихающее шипение. Впереди было захватывающее приключение и общая мечта.

Разве было что-то крепче и надежнее на Апике, чем связь этих двоих?

КОФЕ И ЭПИДЕМИЯ

– Ты проходи, проходи. Разувайся. Вот тапочки чистые, – Яков Семёнович хлопотал у входной двери, принимая в свои гостеприимные объятия зятя.

Долговязый археолог семидесяти двух лет любых гостей всегда встречал радушно, потому как предвкушал приятную беседу и оправдывал рюмашечку коньяку.

– Я салатики нарезал, по рюмочке кофейку сообразим, – продолжал суетиться Яков Семёнович, зазывая родственника на кухню, поправляя забинтованные на переносице очки и поглаживая клинообразную бородку «а-ля-Троцкий».

Серёжа, как обычно, зашёл отдать книги. Он уже знал, что у Якова Семёновича лучше не обедать. Почему так-то? Да потому что, то яблоко с сыром смешает, то апельсин с колбасой, а то и вовсе одуванчики с картошкой. Благо, для одуванчиков нынче не сезон, но Серёжа рисковать не стал и на изысканные салаты не польстился.

А вот по части напитков тесть был непревзойдённый мастер, специалист и коллекционер. Тут тебе и бар в серванте со всем на свете со всего мира, от трёхпроцентной крепости жидкостей, наливок, настоек, бальзамов, ликёров, вин до семидесятипроцентного самодела, тут тебе и чаи всех мастей и ароматов, от дешёвых (в бумажных сумочках) до раскрывающегося крупнолиста. Отдельным пунктом – кофе в непрозрачных банках и пакетах с витиеватыми золотыми надписями.

Серёжа присел, незаметно отодвинув от себя цветастые мисочки не пойми с чем, и положил себе пару магазинных печенек, а Яков Семёнович подготовил ему кофейную чашку.

– Кстати о кофе, – археолог как бы невзначай поставил на стол армянский коньяк в янтарных переливах.

– Я весь ваш, – улыбнулся Серёжа, понимая, что, как всегда, здесь его угостят занимательной историей.

– Видишь ли, дружочек, коллега мой из Эфиопии прислал интересные заметки. Второй день перечитываю.

Не буду загружать тебя научными подробностями, дабы не потерять прелесть сказочного повествования. Давным-давно жило в тех местах эфиопских темнокожее племя. Жили себе, не тужили, домики из чего-попало лепили, на зверьё охотились, размножались с удовольствием. И вдруг, случись беда непоправимая. Напала откуда ни возьмись хворь… Сначала на одного, потом на жену его, потом на детей, и так пошло по цепочке. Состояние нездоровья заключалось в следующем: гнили и болели уши, от ушей зараза распространялась вовнутрь, и в конце концов в страшных болевых мучениях человек умирал. Погибали, надо сказать, не все. В основном те, кто старый да дряхлый, или уже и так на ладан дышал. Но народ переживал, болтал всякое про проклятие богов и тому подобные инсинуации.

Призадумался сильно вожак племени и в смятении болезненном созвал собрание местных мудрецов. Решили они, что причина загнивания ушей неизвестная, но можно бы попробовать исправить ситуацию. Очередному заболевшему отрезали поражённые уши, раны прижгли. Неожиданно этот соплеменник выкарабкался и даже стал жить прежней жизнью.