Коэффициент интеллекта (сборник)

Но разве это может быть проблемой для человека по имени Эгон Майер?!

Вечером Эгон решил прогуляться перед ужином. Надев куртку, вышел во двор, где мигали лампочками украшенные к Рождеству деревья. Вдали на освещенной аллее он увидел силуэт пожилого, согбенного человека, ведущего за руку ребенка. Эгон не очень удивился, судя по всему, кто-то привез к постояльцу внука, и они гуляли. Человек медленно приближался, то и дело поворачиваясь к малышу и что-то ему говоря.

Вдруг из темноты на аллею выступили двое мужчин в униформе охранников «Долины Радости», один из них взвалил на плечо ребенка, и, грубо толкая в спину едва держащегося на ногах бедолагу, охранники погнали его назад по аллее.

Эгон счел за благо вернуться.

Происшествие было непонятное и пугающее, поэтому он подошел к сидевшей за стойкой дежурной сестре и рассказал о том, что только что видел. Медсестра, казалось, не удивилась. Она подняла трубку и сказала кому-то несколько слов, потом с ласковой улыбкой сообщила:

– Не волнуйтесь, господин Майер, там все в порядке.

– Но…

– Счастливого Нового года! Разве вы не со всеми? – перебила его сестра. – В главном холле корпуса «А» сегодня большой праздничный вечер, идите, не пожалеете! – и она скрылась в подсобке.

Эгон и позабыл, что сегодня Новый год! Сначала он хотел спрятаться у себя в комнате, но потом передумал.

«Долина Радости» имела несколько корпусов, и корпус «А» располагался в старом сосновом бору. Его красивое здание в классическом стиле все сияло огнями, изнутри доносился гул голосов и музыка. Играл оркестр. Люди по одному и парами шли из других корпусов, чтобы присоединиться к празднику. В дверях Эгона кто-то крепко толкнул сзади, да так, что он от неожиданности сел… прямо на колени к тому самому усатому старикану, которого видел раньше.

– Саймон! – весело закричала высокая дама в мехах, обращаясь к водителю мотоколяски. – Опять ты со своими шутками! Зачем так пугать людей? – Она энергично выдернула Эгона из объятий басовито хохочущего прямо ему в ухо шутника. – Оливия! – она протянула для поцелуя руку в длинной бархатной перчатке.

Эгон узнал ее. Оливия Никади, знаменитая в прошлом модельер-дизайнер. Мадам и сейчас не изменяла своей оригинальности – в свете ламп ее волосы отливали ярко-синим цветом.

* * *

Эгон попал в царство разгульной старости, которое так ненавидел. Там был весь набор: вставные челюсти, блестки на трясущихся лысых головах, оголенные плечи престарелых прелестниц, покрытые пятнами, томные танцы с костылями. Проследив за его взглядом, Оливия сказала:

– Я и сама не верю, что мне уже восемьдесят пять. И никак не могу примириться с тем, что скоро пора сдавать в утиль платье, которое служило мне столько лет. – Она провела руками по своему телу, обняла ладонями плечи, поежилась. – Но не будем о грустном, правда, Саймон?

– Не будем! Лучше выпьем шампанского! – Саймон схватил бокал и поднес его к своим пушистым усам.

– Не могу отделаться от чувства, что я вас где-то видел… – сказал ему Эгон.

– Еще бы! Лет сорок назад моя физиономия не сходила со страниц газет и журналов.

– Вернее, из раздела криминальной хроники, – уточнила Оливия Никади с улыбкой.

– Не может быть! – воскликнул Эгон, вспомнив наконец это лицо. – Вам что, удалось-таки спрятать деньги после ограбления национального банка?

Саймон захохотал.

– Вовсе нет, они схватили меня через пару месяцев, когда я наслаждался жизнью на Гавайских островах вместе с красоткой Лили! И я честно отсидел свои двадцать восемь лет.

– А как вы тогда очутились в «Долине Радости»? Или отложили денег на старость? Ведь этот дом престарелых очень дорогой. – Эгон во всем любил ясность.

Саймон переглянулся с Оливией, потом ответил:

– У меня денег нет вообще. Я отдал себя на благо науки, пожизненно… а за это они содержат меня, кормят и лечат.

– Как это – на благо науки? – удивился Эгон. – Вместо подопытного кролика, что ли?

– Тут все такие, – сказала Оливия. – В том числе и вы. Неважно, заплачены деньги, как сделано вами и мной, или нет, как Саймоном или Делакруа, но все мы работаем на благо науки.

– Гес, между прочим, тоже, – вставил Саймон, наливая себе второй бокал шампанского.

– И Гес, конечно, – подтвердила Оливия.

– Я не понял. Что вы этим хотите сказать?!

Никади выразительно посмотрела на Эгона маленькими, темными, глубоко спрятанными в морщинах глазами. И ответила вопросом на вопрос:

– Вы уже были в «Терре»?

– Нет, иду на следующей неделе.

– Вот когда сходите, тогда и поговорим. А теперь позвольте вам представить господина Делакруа, вот он как раз идет сюда…

* * *

Эгон лежал в постели и смотрел на падающий за окнами снег. Зима развлекалась сверкающими искрами снежинок, пуская их с небес бесконечным потоком. За последнее время произошло много интересных событий, которые Эгон по своей привычке собирал воедино, чтобы создать более-менее цельную картину. Но пока у него ничего не получалось.

Он часто слушал свой граммофон, перебирал памятные вещи, хранящиеся в большой резной шкатулке черного дерева, и разглядывал панно, собранное им из газетных вырезок и фотографий.