Коэффициент человечности. 1 том

— Ого, 55 процентов, чо в натуре? Вот это вещь, не то, что наша моча. — Мужчина одним махом осушил пол стакана, и лицо принялось наливаться краснотой. Он сплюнул на пол, мельком взглянул на свою соперницу, и спросил. — Вот ты называешь Тиону — Тиной, а от куда такая собачья кличка появилась.

Мне вот например, было непонятно, почему все упорно называют Таню — Тионой, и почему у Юли с Зубом нет замысловатых прозвищ, но я этот вопрос решил придержать на тот случай, когда совсем уж говорить будет не о чем.

— Один клиент назвал ее — тинкой, имея в виду сокращение от — тинейджер, а ей почудилось, что ее обозвали тиной, которая на болоте. — Рассказал я сокращенную версию того скандала, который устроила накуренная Таня. — Так и прилепилось.

— Ясно. — С сожалением посетовал Григорий. Наверное, он надеялся услышать что–нибудь более скабрезное. — А на бильярде у вас кто шпилит?

— Никто. У него нет ни одного кия. Позавчера Инга оба сломала. — Обе бывшие сотрудницы вопросительно на меня посмотрели так, что мне, вдруг, очень захотелось рассказать им все что произошло в мельчайших подробностях. — Ночью она сошла с ума и начала бросаться на посетителей. Кто–то решил, что ей надо в сердце вставить деревянный кол, и теперь у нас нет не одного кия.

— Инга была черной. — То ли спросила, то ли признала очевидное Юля. — А перед этим у вас кто–нибудь умирал?

— Сашу током переебало. Была перегрузка, а он в это время курил, и когда сгорели все лампочки, этому дебилу приспичило проверить на ощупь предохранители.

— А что потом случилось с этой, вашей Ингой? — Заинтересовался Грек.

— Она не дожила до утра. — И я кивнул на Яну, мол, она там была, и, все сама видела.

Все четверо снова как–то странно покосились на Янину, а Гриша так вообще, допил остатки своего алкоголя и, нарушая все законы биологии, протрезвел.

— А кроме вас еще кто–то выжил? — Продолжил допытываться Николас.

— Да, Настя и еще один парень. — Ну а что, они же выжили после той ночи, хоть и были не в самом ресторане, а в паре километров, но ведь никто не уточнял конкретное место.

Я вспомнил про мертвую Анастасию, лежащую за стойкой. В голове вертелась мысль, что я, сейчас должен из–за этого переживать и ненавидеть Григория, но ничего подобного не было. Меня ничего не интересовало и на все было пофиг.

Николас о чем–то напряженно размышлял, девушки тихо переговаривались, Григорий изучал этикетку от коньяка, Янина продолжала держать в руках огромную чашу с абсентом, и не скрывая, наблюдала за греком. Меня вдруг придавило возникшей в зале тишиной. Было твердое впечатление что сейчас вот–вот произойдет нечто необычное и яркое.

И точно, не прошло и минуты, как зал осветила вспышка, потом прозвучал гром и через секунду пол задрожал от небольшой вибрации.

— Восемь минут первого, — сообщил Николас, взглянув на часы. — Значит вот сколько необходимо времени, чтобы подготовить к запуску ракету и запустить ею по Красной Поляне.

— Еще добавь время полета, — добавил громила, — сорок километров всё–таки.

Все повернулись к окнам, чтобы попытаться увидеть, если не ядерный гриб, то хотя бы зарево пожара, а я, вдруг, уловил резкий запах спирта и аниса, посмотрел на Яну, и заметил, как у нее в руках, дрожит фарфоровая емкость с кипящем содержимым. В следующей мгновение произошло сразу несколько вещей, — Николас, почувствовав неладное, повернул голову, абсент вспыхнул, причем, в тот самый момент, когда девушка выплеснула жидкость греку в лицо.