Кодеры за работой. Размышления о ремесле программиста

Когда я озаботился проблемой получения авторских прав на код Ghostscript, мне пришлось отправить полный листинг самой первой его реализации. На тот момент уже прошло около десяти лет — мне было интересно взглянуть на первые варианты кода, структуры и названий для разных вещей. Примечательно также то, что около 70-80% структуры и принципов наименования остались теми же — спустя десять лет и после двух серьезных переработок языка Postscript.

По большому счету, этим я и занимался — в первую очередь структурами данных. Предварительным разделением на модули. Я до сих пор убежден, что если сделать правильно структуры данных и их инварианты, то большая часть кода напишется сама собой.

Сейбел: То есть говоря о написании заголовочного файла, вы имеете в виду создание сигнатуры функций или структур — или и то, и другое?

Дойч: Речь идет о структурах. Это был 1988 год, еще не было ANSI С и не было сигнатур функций. Как только компиляторы ANSI С стали более или менее нормой, я потратил два месяца, прошелся по всей программе и сделал сигнатуры для каждой функции в Ghostscript.

Сейбел: Каким образом ваши идеи о программировании или ваш подход к программированию изменились с того далекого времени?

Дойч: Они изменились очень сильно, поскольку очень сильно изменились те программы, которые мне интересны. Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что программы, которые я писал первые пару лет, были всего лишь небольшими фрагментами кода.

Я все время размышлял над проблемами, связанными с тем, как нужно браться за программу, которая делает что-то более глобальное и интересное, как ее структурировать, как с ней работать, как нужно работать с языками, которые используешь, чтобы написать эту программу в соответствии с тобою же установленными критериямя практичности, надежности, эффективности, прозрачности.

Теперь я знаю намного больше критериев, применяемых для оценки ПО. И воспринимаю эти критерии в контексте намного более масштабных и сложных программ — программ, в которых наибольшую сложность представляют архитектурные и системные задачи. Речь не о том, что в них не осталось сложностей, связанных с отдельными алгоритмами, но не это привлекает меня в них в первую очередь — и уже давно.

Сейбел: По-вашему, все программисты должны стремиться к работе на подобном уровне?

Дойч: Нет. На самом деле, я буквально на днях прочитал, что мой давний знакомый по работе в Xerox PARC Лео Гуибас только что получил достаточно престижную профессиональную премию. Он никогда не был по-настоящему системным программистом — таким, каким был я; он всегда был алгоритмовым программистом и всегда работал блестяще. Он нашел подход к определенным классам анализа и оптимизационным алгоритмам, который позволил применять их для решения множества различных задач, и создал новые инструменты для работы с этими задачами. Это прекрасная работа. К тому, чтобы работать на уровне Лео Гуибаса, программисты тоже должны стремиться.

Есть некое сходство между архитектурными принципами и теми принципами алгоритмической разработки, которые Лео и программисты его типа применяют для решения сложных оптимизационных и аналитических задач. А разница в том, что принципы работы с алгоритмическими задачами основаны на 5000-10000-летнем опыте математической науки. В современном же программировании у нас нет подобной базы. Возможно, именно в этом одна из причин того, что сейчас так много плохого ПО; мы не понимаем толком, что делаем.

Сейбел: То есть ничего страшного, если человек, не обладающий системным мышлением, будет работать над более мелкими элементами ПО? Можно ли разделить специалистов на программистов и архитекторов? Или вы действительно хотите, чтобы любой человек, работающий над ПО, выполненным в системном стиле, был способен мыслить в масштабе целой системы, поскольку такие программы достаточно фрактальны по своей сути?

Дойч: Я не считаю, что ПО является фракталом. Было бы неплохо, если бы это действительно было так, но мне кажется, что это не так, поскольку я не считаю, что у нас есть хорошие инструменты для работы с теми явлениями, которые происходят, когда системы становятся больше. Мне кажется, что явления, которые происходят, когда системы становятся большими, качественно отличаются от тех явлений, которые происходят, когда системы из небольших становятся системами средних размеров.

Но если говорить о том, кто должен заниматься разработкой ПО, то на этот вопрос у меня нет однозначного ответа. Единственное, что я знаю, — это то, что чем сложнее программа, тем важнее, чтобы ее делали действительно хорошие программисты. Я знаю, что такая точка зрения — это элитизм, и убежден в своей правоте.