Кодекс врача

Пока пугал князей, те успели поднабраться. Движения стали раскованными, шутки совсем не аристократическими. Я даже порадовался, что затолкал в себя фуа-гра – опьянение не так сильно туманило голову. Наконец раскрасневшийся «два К» поблагодарил за ужин, попрощался с нами. А вот мне смыться из курительной так легко не удалось.

– Господин Баталов, не откажете мне в просьбе? – Сергей Александрович затушил сигару, встал. – Хочу, чтобы вы оценили достижения в лечении моей спины. И у меня будет к вам серьезный разговор.

Глава 14

– До вас наверняка дошли слухи обо мне и моих… скажем так… предпочтениях…

Сергей Александрович лежал на кушетке на животе, я ощупывал его голую спину, пытаясь понять, откуда вдруг взялась широчайшая мышца, которую я с трудом смог найти в прошлый осмотр. Неужели это результат массажа Ли? Искривление позвоночника стало менее выраженным, в целом князь явно шел на поправку.

– Я предпочитаю не обращать внимания на пустые слухи. – Разговор становился двусмысленным, особенно на фоне того, что я дошел до трапециевидной мышцы.

– И тем не менее.

– Ваше высочество! Уместно ли это сейчас?

Я вытер руки белой салфеткой, спрятал в карман часы, по которым мерил до осмотра пульс.

– Именно сейчас уместно. Ситуация стала совсем нетерпимой. И я помню, что разрешил вам наедине обходиться без титулования. – Сергей Александрович сел на кушетке, стал надевать рубашку.

Взгляд у него был слегка расфокусированным, Романов даже немного покачнулся. Сколько же он выпил коньяка? Бокалов семь или восемь. Это почти бутылка.

– Вы о… своих связях с мужчинами? – Я все-таки решился обозначить тему.

– И… об этом тоже. – Князь поморщился, но продолжил: – Вы, наверное, знаете, что у нас с Елизаветой нет детей. Во дворце все чаще задают вопросы, слухов и домыслов становится все больше и больше.

– Тут вам врачи не помогут. – Я пожал плечами. – Половая ориентация не поддается лечению. Да и не ясно, стоит ли такое вообще лечить.

– Я сейчас не об этом.

– А о чем?

– Елизавета Федоровна страдает. Слухи ее больно ранят. И то, что мы… не спим вместе… Одним словом, ей очень тяжело. Она строгих нравов и… Нашему браку уже одиннадцать лет. И все это время мы не живем как супруги.

Вся это непонятная недосказанность меня начала напрягать. Один – гей, другая – «весталка» при нем. Я тут при чем?

– Сергей Александрович, я ведь даже не ваш лечащий врач. Такие откровенности…

– Это наоборот к лучшему, я думаю. Меньше сплетен.

– Да о чем сплетни могут быть?

– Потише, пожалуйста. Держите себя в руках. Мне этот разговор тоже труден. Я долго не решался, но теперь, когда вы помогли мне с болями в спине, кроме того, я навел о вас подробные справки…

В Киеве – бузина, а в огороде – дядька. Ничего не понятно, язык у князя все больше и больше заплетался.

– Скажите ясно, чего вы от меня хотите!

– Вы понравились Елизавете. Она… очень одинока, несчастна. Да, я решился. Нельзя быть таким эгоистом. Она имеет право на женское счастье. И… даже материнство.

– Вы предлагаете мне…

Тут у меня ум за разум и зашел. Я сел на стул, потер лицо руками. Вот это поворот.

– С моей стороны обещаю полную тайну. И титул князя… Думаю, смогу устроить его.

– Вы… вы предлагаете мне… спать с вашей женой?! За титул князя?!

– Мне нужен наследник. Или наследница. При дворе снимут опалу. – Князь, покачнувшись, встал, налил себе в бокал коньяку из графина. – Будете?

Я покачал головой. Такие разговоры надо вести на трезвую голову. Или, может, наоборот? Такие разговоры только по пьяни и можно вести.

– Вы успешны, привлекательны, образованны. – Тем временем князь меня расхваливал, будто быка-производителя. – Дети могут получиться хорошими.

– Ваше императорское высочество, вы сейчас серьезно?

– Серьезней некуда. Поверьте, мне очень нелегко вести этот разговор. Но другого варианта я не вижу.

– Вы же сами можете иметь детей с женой. Даже при всех ваших особенностях.

– Увы, это не так. Страдаю половым бессилием. Еще со времен… Впрочем, это не важно.

– Нет уж. – Я встал, тоже налил себе янтарного напитка. Отказываться не надо, французский коньяк – это то, что мне сейчас нужно. – Раз начали, то рассказывайте все!

Князь замолчал, покачивая бокалом. Потом все-таки продолжил:

– Меня в детстве растлил воспитатель. Некто Арсеньев. В семье об этом не знали, я долгое время скрывал. Потом о моих вкусах стало известно царю. Он вызывал меня на беседу и спросил прямо. К этому времени у меня уже были любовники-мужчины из адъютантов. После разговора я был сразу выслан в Москву. Так сказать, с глаз долой, из сердца вон. Мне запрещено появляться в столице. К сожалению, недавно племянник подтвердил решение отца.

– Поверить не могу. – Я глотнул коньяка и не почувствовал вкуса. – Чтобы в царской семье учитель был растлителем малолетних?! Как такое может быть?

Сергей Александрович молчал, уставившись в пол.

– И что с ним? Его судили?

– Нет. Когда стало известно… Он к тому времени уже умер.