Кодекс страсти

Кэролайн покачала головой. Она не могла отделаться от ощущения, что в последнее время их с Дэниелом взаимоотношения были чересчур совершенны, идеальны. Такое счастье не может долго продолжаться. Не этому ли их учили их неудачные браки? Хочешь не хочешь, а все когда-нибудь кончается.

– Неужели ты позволишь, чтобы твоя семья, – я имею сейчас в виду Тессу, – так неужели ты допустишь, чтобы Тесса изменила твое мнение обо мне?

Несколько секунд Кэролайн сидела молча. Потом она взглянула на Дэниела и увидела в его глазах такое, от чего у нее перестало биться сердце. Ни о чем не думая, она прижала руку к его груди, к его сердцу и сказала:

– Нет. Ни Тесса и никто другой. Но ведь мы нарушили все правила «Урбаны», разве не так?

Дэниел легонько коснулся ее губ.

– Да, Нарушили, но как-нибудь переживем это. Мы отвечаем за свои поступки и имеем право жить, как взрослые люди. – Он улыбнулся ей. – А правила Майка Гриерсона нам не указ.

– Я знаю, но все равно беспокоюсь. Я не уверена, что школа рассудит так же, как ты.

– Послушай, неужели этот разговор не может подождать? Эдак мы все Рождество продискутируем. Уж если хочешь о чем-то беспокоиться, то побеспокойся о Рождестве. А обо мне беспокоиться перестань. Я же вижу у тебя по глазам, что беспокоишься. Выбрось это из головы.

– От тебя ничего не утаишь.

Кэролайн не была уверена, что рада этому открытию.

Дэниел внимательно посмотрел на нее:

– А ты хочешь что-нибудь утаить?

– Нет. Мои чувства искренни. – Она взглянула на него, зная, что все чувства написаны у нее на лице. – Завтра – последний день перед Рождеством. Ты попросил меня провести Рождество с тобой. Чего мне еще просить у судьбы?

«Разве что времени. Времени, чтобы любить. Вот все, что я прошу».

Глава 19

Канун Рождества пришелся на среду. Для партнеров и работников конторы «Ченнинг и Мак-Кракен» это был рабочий день; как только выяснилось, что все будут вкалывать как обычно, кое-кто из молодых тут же окрестил свою контору «Скрудж и Марли».[5]

Кэролайн, все еще трепеща от последствий наслаждения и одновременно позевывая от недосыпания, явилась на работу рано и засела за компьютер. Она что-то напевала себе под нос, а в глазах ее пряталась улыбка.

– Ты – олицетворение угнетенных тружеников всего мира, – с улыбкой сказала секретарша Бордена Элинор Хаббл. – Уже сочельник, а мы все горбатимся.

– Но ведь сейчас самое праздничное время года. И, кроме того, трудно почувствовать себя обиженной: завтра Рождество, в пятницу выходной, – тоже улыбнувшись, ответила Кэролайн.

– Ты лучше Бордену скажи, что сейчас праздничное время. – Элинор налила себе чашечку кофе из всегда горячего кофейника. – А то он с прошлой недели ходит злющий, как медведь с больной лапой, с той самой рождественской вечеринки.

Кэролайн приподняла бровь. Элинор была секретарем у Бордена не первый год, и в адрес босса за это время от нее ничего, кроме похвал, никто не слышал.

– Вид у него переутомленный, – согласилась Кэролайн. – А в чем дело, ты не в курсе?

– Я не…

– Вот ты где, Элинор. – Голос Бордена сразил секретаршу, точно удар ножа. – Я жду-не дождусь, когда ты соизволишь прийти в кабинет. У меня нет времени, чтобы позволить тебе допить кофе.

Не сказав больше ни слова, он покинул комнату.

– Теперь ты понимаешь, что я имела в виду, – прошептала Элинор, взяла чашечку и направилась к себе.

Кэролайн удивило, что Борден даже не пожелал ей доброго утра, но работы было по горло, поэтому она закатала рукава своего черного джемпера и погрузилась в дела.

Она не вспоминала о Бордене до одиннадцати, а в одиннадцать он позвонил.

– Я хочу пообедать с тобой, – коротко объявил он. – Бутербродов вполне хватит. Закажи их с доставкой из кафе на Ланкастер-Пайк, и в двенадцать тридцать давай встретимся с тобой в малой комнате для совещаний.

Не дожидаясь ответа, он положил трубку. Кэролайн почувствовала досаду. Ей не понравилось, что ею так командовали. В перерыв она собиралась сбегать по делам, и трапеза с Борденом никак не входила в ее планы. Что если он начнет гоняться за ней вокруг стола для совещаний? Картинка, тот час возникшая перед ее мысленным взором, была достаточно абсурдна, но улыбаться почему-то не хотелось.

Когда в двенадцать тридцать она с двумя бутербродами и прохладительным пришла в комнату для совещаний, Борден уже был там и ждал ее.

– Садись, Кэро, – чуть улыбнувшись, предложил он. – Извини, что пришлось попросить тебя заказать ленч, но мне очень нужно с тобой поговорить, а сделать это я могу только во время обеда.

Кэролайн с отсутствующим видом развернула свой бутерброд с индейкой и помидорами и подняла глаза на своего начальника. Борден выглядел старше, чем неделю назад. Морщинки, невидимые прежде, проступили у уголков его рта, точно заключив его в скобки, и у бровей, придав лицу насупленное выражение. Он утратил тот неопределенный налет мальчишества, присущий ему еще недавно.

– Если это так важно, я к твоим услугам.

– Очень вежливо с твоей стороны. Спасибо. Послушай, Кэролайн, мне нужна твоя помощь.