Кодекс самурая

Орудия главного калибра, еще мгновение назад участвовавшие в отражении ракетной атаки развернулись на новую цель. Конечно, в общей плотности огня зенитных средств эсминца их доля была невелика, но, возможно, именно эта ничтожная доля решила судьбу корабля. Система наведения уже почти захватила не слишком быструю цель, когда одновременно две ракеты, ударили в корму уже лишенный защитного поля и так и не завершивший разворот эсминец. И все же выстрел состоялся. Короткая очередь плазменных сгустков унеслась наперерез ускользающему десантному боту, когда по агонизирующему кораблю уже катилась от кормы к носу волна необратимых разрушений, сопровождавшихся внутренними взрывами.

В помещении командного поста исчезла искусственная гравитация, рассыпалась искрами и погасла тактическая голограмма, смолка бессмысленно завывавшая сирена боевой тревоги. В последние мгновения жизни капитан-лейтенант Хирч испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Он спокойно закрыл глаза, представляя, как через какую-то секунду очнется в отключившейся капсуле виртуального тренажера и увидит перед глазами стандартные строки интерфейса, извещающие о завершении учебного задания.

***

Удар последовал в тот момент, когда я уже надеялся, что нам удалось уйти. Эсминец, смертельно раненый двумя почти одновременными попаданиями, еще огрызался огнем, но, в сущности, был уже мертв. И тем не менее, кто-то на его борту даже в этой ситуации сохранил достаточно воли и самообладания, чтобы отдать нужный приказ и перенацелить главный калибр для последнего залпа по уничтожившему его корабль врагу.

Десантный бот – довольно прочная машина. Он проектировался и строился в расчете на серьезное огневое противодействие при высадке на планеты и космические станции с лишь частично подавленной противокосмической обороной. И все же для прямого противостояния с боевым кораблем он никогда не предназначался.

В какой-то мере нашу участь облегчило то, что плазменные пушки эсминца выстрелили по нам уже в последние миллисекунды жизни корабля. Возможно, орудия не успели точно навестись или очередной взрыв в момент выстрела развернул корабль на ничтожные доли градуса, но прямое попадание мы получили лишь одно.

Защитное поле не смогло отразить удар. Эмиттеры выгорели практически мгновенно, но оставшейся энергии взрыва не хватило на то, чтобы проломить броню. На мгновение все навигационные приборы ослепли. По машине будто ударили кувалдой. Нас резко бросило вниз, и, возможно, это и спасло поврежденную машину. Еще два взрыва зацепили нас лишь краем, раскалив броню до запредельных температур.

Свет в десантном отсеке погас. С гравикорректором, из последних сил старавшимся защитить людей бешеных перегрузок, происходило что-то нехорошее. Гравитация скакала в широких пределах, погружая организм в полубессознательное состояние.

Летра пыталась до меня докричаться, но я не мог разобрать слов, да это сейчас было и неважно – сделать я все равно ничего не мог. Наружные микрофоны скафандра доносили до моих ушей неприятный скрежещущий вой, недвусмысленно говоривший о том, что жить десантному боту осталось недолго.

Я чувствовал непреодолимое дежавю. Два года назад я также падал в разваливающемся истребителе навстречу Земле, гадая на сколько хватит остаточной прочности корпуса и отказывающих друг за другом систем.

Получивший серьезные повреждения десантный бот все еще боролся за жизнь людей. Многократно дублированные системы постепенно приходили в себя после удара плазмы. Перед моими глазами слегка рассеялась красная муть, и я смог различить развернутую в поле зрения виртуальную карту. Мы падали в Тихий океан в нескольких сотнях километров от японского побережья.

Скачком вернулся слух.

– ... завершить торможение, – добрался, наконец, до моего сознания голос Летры, – На такой скорости нельзя катапультироваться, но я не уверена, что конструкция выдержит нужное время. Приготовьтесь! Я буду тянуть до последнего, но потом отстрелю капсулы, даже если скорость еще будет выше критической.

– Понял тебя, – услышал я на общем канале хрип полковника Лебедева.

– Действуй, – одобрил я решение Летры. – Других вариантов все равно нет. Что с остальными?

– Без сознания, но пока все живы.

Система катапультирования десантников являлась неотъемлемой частью конструкции бота. Получение машиной боевых повреждений при прорыве к поверхности планеты являлась скорее нормой, чем исключением, так что средствам спасения экипажа и десанта разработчики уделяли пристальное внимание. Перед забралом моего шлема сомкнулись створки эллиптического кокона индивидуальной капсулы, полностью изолировав меня от десантного отсека. То же самое произошло с остальными бойцами отряда. От нас и раньше-то мало что зависело, а теперь мы окончательно могли рассчитывать только на безошибочность действий Летры.